Записки несостоявшегося гения

со своим бывшем вузовским преподавателем Виктором Павловичем Ковалевым, многолетним деканом литфака. Это было тяжелое время. Постоянные задержки зарплат и

пенсий, бешеная инфляция, повальная нищета. Погружение…

Тогда в институтах еще не ввели платную форму обучения, и работники высшей

школы нуждались, как все. Профессор Ковалев был не очень доволен соседством с

бывшим студентом. Позднее я понял, в чем дело. Он говорил мне разную всячину: о

незадавшихся отношениях с проректором Юрием Беляевым, тоже своим бывшим

студентом, который хочет отправить его на пенсию. Стал рассказывать всякие истории из

своей жизни. Одна мне запомнилась особенно, а так как впоследствии он подарил мне

свою автобиографическую книжонку с красноречивым названием: «Покоя нет», показывающим главное, к чему он всегда стремился, позволю себе привести рассказ о

возвращении его, боевого офицера с войны, как он описывал это в своей книге:

«В июне 1946 года я демобилизовался и поехал в Херсон, к матери, уже

возвратившейся туда из Ставрополя, в котором ей довелось испытать «прелести»

немецкой оккупации.

Дорога домой запомнилась мне только одним, но весьма оригинальным событием.

Перед посадкой на поезд Киев – Знаменка (прямые поезда на Херсон тогда еще не

ходили) я, выйдя на перрон, раза два прокричал, нет ли попутчиков до Херсона. Ко мне

подошел старший лейтенант летной службы и сказал, что он херсонец. Познакомились и

решили добираться вместе. А надо было в Знаменке пересаживаться на поезд до

Николаева, а там – машиной до Херсона.

В Знаменке билетов на Николаев не продавали, но мой попутчик старший лейтенант

Бутузов как-то быстро узнал, что на путях стоит специальный вагон до Николаева, но

только для каких-то высоких военно-морских чинов с их семьями. Положение мне

казалось безнадежным. Но Бутузов, вдруг прищурившись, переспросил мою фамилию и

48

сказал: «Пошли в военную комендатуру, войдем оба, но ты остановишься у дверей и

будешь молчать». Объяснять, почему, пока отказался.

Мы оба в военной форме, у обоих на кителях изрядное по тому времени количество

орденов. Бутузов подошел в комендатуре к старшему по званию, помнится, майору и,наклонившись, что-то ему сказал. Тот с некоторым удивлением посмотрел на меня и

попросил показать документы. Я показал. Майор куда-то позвонил, с кем-то поговорил и

затем сказал: «Подождите, пожалуйста, в зале».

Бутузов мне ничего не объясняет, говоря о том, что надо бы потребовать и оркестр

для торжественных проводов.

Минут через 15 – 20 вбегает в зал лейтенант и громко спрашивает: «Кто здесь

капитан Ковалев?». Я отвечаю. И тут же получаю два билета.

Долго допытывался у своего попутчика, что он сказал майору, но он отмалчивался,улыбаясь. И только выпив честно заработанные сто грамм, ответил: «Я ему сказал, что

ты племянник министра путей сообщения». А министром тогда действительно был мой

однофамилец – Ковалев».

Не знаю, почему он стал вдруг изливать мне свою душу: в прошлом у нас были не

безоблачные отношения, достаточно сказать, что на государственных экзаменах я получил

по его предмету, русскому языку, «тройку». И это при том, что все годы учебы он ставил