Записки несостоявшегося гения

перестать, но он разошелся еще больше, и мне пришлось его слегка стукнуть, чтобы

привести в память.

— Ничего, жидяра, — кричал Сашка, убегая домой, — придет с работы папаня, ты еще

свое получишь!

А цыганка, указав рукой в направлении обидчика, негромко сказала:

— Не жилец твой дружок — помрет скоро… от воды, а у тебя — доброе сердце, большим

человеком станешь, генералом…

Я бросился домой и рассказал это маме, а она тут же открыла свою сумочку, вынула сиреневую двадцатипятирублевую купюру, тогда еще были крупные старые

деньги, и строго наказала догнать цыганку и отблагодарить ее за такое гадание. Цыганка, которую я настиг уже в конце квартала, сначала отказывалась брать деньги, но дитя стало

плакать и, вытирая запеченный рот тыльной стороной ладони, женщина сказала:

— Передай матери: она будет тобой гордиться! Спасибо ей…

С тех пор прошло много лет. Я так и не стал генералом, и в моем возрасте ими уже

не становятся. Но к цыганским предсказаниям отношусь серьезно — в жизни нашей семьи

они не раз сбывались. Зимой 1965, когда я служил в армии, во время шторма в бурном

Бискае затонул танкер «Орион», радист которого Сашка Бачук, вышедший в свой первый

рейс после мореходного училища, пошел на дно с десятью другими членами экипажа, 418

подавая до последней минуты сигнал бедствия из наглухо задраенной радиорубки. Вот

тебе и гадание…

Не могу сказать, гордилась ли мной моя покойная мамочка, но очень, очень

хотелось бы в это верить.

Завершая тему, вспомню одного из умнейших людей, встреченных на моем

жизненном пути, покойного Александра Абрамовича Насонова, который на мои стенания, что так и не довелось примерить генеральские эполеты, мудро заметил:

— Нельзя, друг мой, так буквально понимать предсказания ворожек. Она сказала

тебе сущую правду: просто для малограмотной цыганки должность директора школы

ничуть не ниже генеральской…

А теперь расскажу вам, что понял, осознал, открыл для себя я за долгие

предъюбилейные годы. Был у меня когда-то армейский дружок, тбилисский еврей Алик

Найман. Надо сказать, национальное братство в Советской Армии всегда процветало.

Помню, замполит наш, майор Верескун, выступая на партсобрании, призывал командный

состав погранотряда вести непримиримую борьбу с неформальными национальными

товариществами и землячествами: — Армия сильна, когда она монолитна, — вещал он, — а что

у нас получается? Все собираются в свободное время какими-то кучками: молдаване — на

кухне, где шеф-поваром сержант Мустяца; грузины — в каптерке у старшины

Кварацхелия; узбеки — на вещевых складах при вечно небритом Садыкове; даже евреи, которых у нас только два, и те заседают в штабе у Бронштейна. Куда мы идем?..

Мой добрый товарищ Алик Найман имел высшее образование и служил только

год. Он ежедневно получал письма от своей девушки Розы и по вечерам писал ответы в

солнечную Одессу. История их знакомства меня поразила. Выпускник Тбилисского

университета приехал осенью в санаторий на Большом Фонтане и познакомился на танцах

с милой темноглазой толстушкой, которая так пылко с ним танцевала, так нежно

прижималась своею пышною грудью, что он, не беря в голову дурного, овладел ею тем же

вечером на пляже. Это было прекрасно, особенно его порадовало, когда на следующий

день Розочка пригласила его домой познакомиться со своей мамой.

Правда, мать ее оказалась дамой весьма невыдержанной и крикливой. Вначале

беды ничто не предвещало. Роза познакомила его с Симой Соломоновной в прихожей; женщина, любезно улыбаясь, помогла ему снять модный нейлоновый плащ, затем

пригласила дорогого гостя к шикарно накрытому столу. Они ели и беседовали, матушку

явно радовало наличие у Алика высшего образования, все было очень — очень хорошо, тепло и по-семейному. Потом Сима Соломоновна оставила их наедине и вышла по своим

делам. А уже через пару минут она буквально ворвалась в комнату, и ее трудно было

узнать.

— Боже мой, кого привела ты в наш дом?! — заламывая руки, кричала она. — У меня

сейчас разорвется сердце — видишь, с чем он пришел к тебе, к моей бедной невинной

девочке… Смотри, — совала она под нос дочери сжатый кулачок с торчащими по сторонам

розоватыми пакетиками, — у него все карманы набиты этим добром… Боже мой, до чего мы

дожили…

Конечно, будущие тещи не должны шарить без спросу в плащах потенциальных

женихов, но Алику так пришлась по душе пылкая Роза, что он долго плел что-то ее

матери, пытаясь реабилитироваться — не свой, мол, надел в санатории плащ, — пока дело

это, в общем, как-то замялось. Не мог же он честно признаться, что купил презервативы с

единственной целью: не создавать серьезных проблем понравившейся девушке накануне

своего ухода в армию. Только что он собирался с таким их количеством делать?!

Я благодарен Алику за жизненный урок, что он преподнес мне зимним

воскресным вечером в жарко натопленном кабинете шифровальщика. Мы делились

мечтами о будущем, и он, как о давно и твердо решенном, говорил, что главная цель его

жизни — поехать после службы в Одессу, жениться на Розочке, устроиться где-нибудь на

подходящую спокойную работу, чтобы была возможность каждый год, поднакопив

419