Записки несостоявшегося гения

О его смерти я узнал случайно, года через полтора. К тому времени я уже жил и

работал в Херсоне, связи с Белозеркой почти не имел, а жена не захотела меня

расстраивать (я сам серьезно болел тогда) и ничего не сказала.

…Интересно было бы почитать сейчас его стихи. А вдруг?!.

***

Александр Яковлевич Печерский ушел задолго до смерти Николая Петровича

Кравченко, так и не узнав, что был не прав в своих предположениях о фальсификации его

болезни с целью уйти от наказания. О его кончине, думаю, стоит рассказать отдельно, как

о ярчайшей примете, характеризующей нашу медицину.

Александр Яковлевич много лет страдал астмой. Постоянно пользовался

ингалятором. Ежегодно несколько раз лечился в стационаре. Когда начинался очередной

приступ, близкие вызывали «Скорую», благо от районной больницы до его дома было не

более трехсот метров. Медики приезжали, делали укол, в сложных случаях забирали

больного с собой.

Человек он был в районе известный, выпустил в свет сотни белозерчан, как

руководитель пользовался большим уважением. Был добр и отзывчив. Имел массу

достоинств и только один маленький, но для директора школы, воспитателя, серьезный

недостаток: очень любил женщин. Причем, ситуацию отягчало то, что он не умел

сдерживаться.

О его любовных похождениях не болтал в районе только ленивый. Даже я, относящийся к подобным слухам довольно прохладно, был немало удивлен, когда он, рассказывая мне об устраивавшейся к нему в школу моей бывшей сокурснице, принесшей

ему пару часов назад свои документы, заявил, что она всем хороша, только… у нее мягкие

сиськи! Незнакомая женщина по официальному делу впервые посетила его кабинет — и он

тут же проверил на ощупь её груди!

Расскажу легенду-быль, связанную с Печерским и веселившую белозерчан долгие

годы. Дело было 23 февраля, в День Советской Армии и Военно-Морского флота, к

которому, по определению, имели отношение все советские мужчины, независимо от

былой или будущей службы в армии. Школьниками этот праздник был так же любим, как

8 Марта — Международный женский день. В общем, как и в других учебных заведениях, в

этот день в Белозерской № 1 на большой перемене дети поздравляли учителей-мужчин.

Одним — читали наизусть стихи, другим дарили искрометный танец, а в честь Александра

Яковлевича, любимого директора, выпускники-десятиклассники исполнили песню. Пели

красиво, но уже после первого куплета в зале установилась тревожная тишина, дети и

взрослые стали переглядываться. Жена Печерского, тоже учительница, внимала

песенному подарку с побелевшим, как мел, лицом.

Бестактные выпускники пели песню, слова которой поражали глубиной и

соответствием облику одариваемого столь ценным подарком. «Ты куда, Одиссей, от

жены, от детей? — Шла бы ты домой, Пенелопа!», — многократно звучало в ее припеве.

Можете себе представить, как досталось потом классной руководительнице этого класса…

130

Безусловно, ученицы тоже не оставались без взыскательного внимания своего

директора, и я, честно говоря, до сих пор не пойму, что заставляло чадолюбивых

родителей молчать долгие годы: ведь райцентр — большое село, где все и обо всем знают.

Впрочем, что бы и кто ни говорил, Печерский был сильной личностью. Приятель-врач рассказывал, как Алика, мучившегося от удушья и посиневшего, привезли однажды с

жесточайшим приступом в больницу. Его несли на носилках по коридору, но проходила

мимо сестричка с удивительно пышной попой — и герой наш, презрев боль и страдания, задрал голову вослед и проводил её долгим, тревожным взглядом…

— Только тот, кто знает, что такое астма, какие она причиняет адские муки, может

по достоинству оценить женолюбие и силу этого человека! — с восторженным пафосом

закончил свой рассказ доктор.

Еще одна хорошая черта Печерского — он не отказывался от своих детей. В семье у

него было два сына. Прекрасно.

Родила от него незамужняя девица, организатор его школы, и Алик часто навещал

мальчика в Цюрупинске, куда уехала от чужих глаз незадачливая мать-одиночка.

Появился сын — его копия! — в Загоряновке, и папа регулярно приезжал к нему и

его маме, учительнице местной школы, впоследствии благополучно вышедшей замуж и

записавшей ребенка на мужнину фамилию.

Не стыдился признавать своих детей. Интересовался их жизнью, поддерживал

материально, привозил подарки, и даже принимал участие в воспитании. В общем, отцом

был образцовым. Если б еще и мужем…

…В ту зимнюю ночь приступ случился ближе к одиннадцати. Жена дала лекарство, но ему становилось все хуже и хуже. Вызвали «Скорую». На дворе было холодно, машину

не могли завести, долго прогревали двигатель. Короче говоря, к приезду нескорой

«Скорой» он уже был мертв.

Разумеется, медики знали, к кому едут. Не могли не понимать, как опасны

подобные приступы. Имели все необходимое для оказания действенной помощи. Не

хватило только совести. До его дома было меньше пяти минут ходьбы, он умирал так

близко…

Скандальное дело быстро замяли. Гиппократа просим не беспокоиться…

Если так отнеслись к директору крупнейшей райцентровской школы, чего ж тогда

стоила жизнь рядовых членов нашего несчастного общества?

***