Записки нетрезвого человека

Остается — терпеть себя со всеми муками, которыми караю себя.

«Даже для обыкновенного, несложного труда человеку необходимо внутреннее счастье». Платонов.

Русские женщины

Как декабристки, вслед мужьям, любовию горя, и ныне едут. Только там — в другие лагеря.

Бог создал человека. Сердце Божеское и сердце человеческое продолжали совместный путь в счастливом общении. А затем человек пал. И Бог снова стал одиноким.

Бог, который управляет множеством миров во Вселенной, будет руководить каждым тревожным, но стремящимся к Богу сердцем. Он мог создать человека таким, как создал звезды — неспособным не повиноваться его законам. Но Он создал человека свободным, Он наделил его разумом и совестью, а также властью обдумывать свои действия и выносить решения. Пошел на сознательный риск, наделив своих подчиненных силой выбора.

Кто-нибудь мог избрать грех. И Люцифер избрал.

Предание забвению наших греховных долгов не дается ни за какие добрые дела. Оно исходит от Бога. Это чистый и простой дар.

Дожил до лет, когда начинают уважать за то, что дожил до этих лет. И еще вроде бы — ничего. А он как раз погибает. Сказать — удивятся: у него же все в порядке, с чего это он погибает? Смешно! А он устал. С чего бы это он устал? Скáжете. Другие есть и старше, а не устали. А жить осталось еще долго. Уже семьдесят! А все равно боюсь, что еще долго. Вдруг еще целый год? Долго! А вдруг еще пять лет? Долго! А время становится умней, как раз сейчас. И некоторые люди оживают и возбужденно смотрят в будущее. А у него как раз теперь жизнь, собственно, прошла.

Это — на будущее время. Чтобы пока было легче жить.

Вспоминается: я лежу дома в черной депрессии. И вот приходит мой друг Коля Якимчук, поэт и одновременно издатель книжек тех писателей, которые ему по сердцу. И говорит: «Мы решили наскрести денег и издать ваш двухтомник». И просит рукописи. Но для того, чтобы отыскать их в хаосе, надо встать. А мне все безразлично и жить неохота. Прошу свояченицу: «Посмотри там, на полке, достань и дай Коле». Она что-то дала ему, я даже не посмотрел — что… И надо же! Через какое-то время он приносит красиво изданный двухтомничек. Я листнул — и ахнул. Среди прочего бросилось в глаза и то нелепое, за что до сих пор стыдно. И теперь некоторые это покупают, и, может быть, кто-нибудь прочтет. Простите меня.

Жена моя, пришло тебе время спасать меня от меня самого. Простите, взрослые дети. Я хотел бы походить на вас — уже не получится.

Темнело в жизни. Да, почти темно
мое окно, да и твое окно.
Два сердца, друг о друга колотясь,
свет высекли. Слепит обоих нас.

* * *

Сын пригласил меня в гости в Америку. Вот
я и анкету заполнил и разрешения жду.
По приглашению всех отпускают уже.
Рифмы же нет, потому что решения жду.

* * *

А к концу мне был праздник дарован
на другом полушарье земли.
У детей (ненадолго) под кровом
дома их
мне подарена снова
жизнь.
Ради чуда такого
меня, грешного, полуживого,
все кривые дороги вели.
Здесь учусь у детей понемногу
стать другим. Быть таким, как они.
Между тем ждет обратно дорога.
Возвращусь — это сны были, сны…

* * *

Приближаются дни печальные.
Вот еще один день иссяк.
Слово бедственное: прощание.
О прощении просят так.
Уезжаю. К житью вчерашнему.
К предпоследним своим делам.
Уезжание. Слово страшное.
Снова мир этот — пополам.

Неотправленные письма

Попытаюсь все же хоть кого-нибудь из друзей назвать. Без вас я не смог бы прожить, я был бы уродом. Булат Окуджава (там!..), Миша Львовский (там…), Яша Рохлин (там…), Камил Икрамов (там…), Володя Войнович, Зяма Гердт (там…), Андрюша Миронов (там…), Саша Галин, Миша Жванецкий, Сережа Юрский, Белла Ахмадулина, Гриша Горин, Олег Табаков, Саша Кушнер, Петя Тодоровский, Коля Якимчук, Юра Левитанский (там…), Боря Зингерман, Наташа Крымова, Инна Соловьева, Валентин Гафт, Саша Дольский, Ролан Быков (там…), Миша Козаков, Сережа и Таня Никитины, Саша Хочинский (там…), Ляля Львовская, Таня Гердт, Марина Дмитревская, Вероника Долина, Зина Шарко, Олег Ефремов, Женя Евстигнеев (там…), все из Театра «Современник», из Театра Товстоногова (и он — там…), Толя Эфрос (там…); любимые мной издалека Марк Захаров, Саша Абдулов, Олег Янковский, все, перед кем я, кажется, оказался виновен.