Записки Никто

Что съедает наши деньги? Пороки. Кто-то тратит их на наркотики, кто-то - на приобретение искусственной (не обоснованной практическими соображениями) известности, кто-то - на порнографические фильмы, кто-то - на азартные игры, кто-то, как я, на ...

Но не только пороки съедают наши денежки, но и то, что я называю чистыми интересами. У одних это - картины, фильмы, музыкальные записи и т.п., у других - благотворительность, у третьих - путешествия, у четвертых обостренное эстетическое чувство, требующее, в частности, хорошо одеваться, не всегда сообразуясь с уровнем своих доходов и т.д. Поневоле схватишься за голову, когда представишь, сколько средств можно было бы сохранить, не трать мы их на пороки и "чистые интересы". Сохранить и пустить на "дело". Причина же, по которой именно они опустошают наши кошельки, коренится в том, что и пороки, и "чистые интересы" имеют своей целью только самих себя. Они не направлены на приумножение богатств. Они выпадают из системы, согласно которой единственное оправдание любому вложению средств - их возвращение с прибылью. Той самой странной системы, которая отрицает (душит) даже то, что могло бы ее оправдать (поскольку сама по себе она бессмысленна). И это их, безусловно, сближает. ("Безусловно" - весьма характерный речевой оборот, в данном случае, совершенно неверный, однако применяемый, благодаря прочному утверждению в языке. С некоторых пор я обращаю на это внимание.)

Пороки и чистые интересы - не от мира сего, в противоречии с ним. Судьба и тех и других - трагична. У меня как апологета чистых интересов близкие к ним по своей бесполезности пороки вызывают толику сочувствия, ощущение, о котором романисты пишут следующим образом: "На мгновение мне стало его жалко. Но только на мгновение". Человек, не имеющий чистых интересов хотя бы пороками мог бы привлечь мое внимание. А "праведник", не кинувший на ветер ни копейки (т.е. повинующийся закону мира, в котором мы находимся) - вызовет лишь скуку и безразличие.

Сблизив эти понятия, теперь я намерен их развести. Ибо они и в самом деле разнятся. "Чистый интерес" вполне можно заменить на словечко "добродетель". Словечко устаревшее, но я прибег к нему по той простой причине, что оно по-прежнему остается единственно точным антонимом термина "порок". Под добродетелью я сейчас ни в коем случае не подразумеваю неукоснительное следование утилитарным надобностям. Нет, настоящая добродетель не земного - небесного порядка. Итак, уже в языке порок и чистый интерес противопоставлены друг другу.

Пускай порок и выступает чужеродным телом по отношению к миру релятивизма, сам по себе он является такой же, замешанной на тотальной относительности системой. Внутри порока нагнетается лишь ущербность. Ему всегда мало. "Дальше, дальше, дальше", - он знает только одно слово. Чего-то достигнув, порок заставляет своего агента с еще большей жадностью смотреть в будущее. Когда ему достается то, чего он так вожделел, порок отшвыривает добычу в сторону и требует еще. В этом и заключается парадокс: он даже не притрагивается к тому, по поводу чего исходил дрожью пока им не обладал. Порок не проживает наступившее желанное будущее: настоящее время для него закрыто.

Парадокс можно объяснить тем, что порок представляет собой не что иное, как абсолютизацию относительного. В том, к чему он стремится, пороку (давайте отвлечемся от человека, им одержимого) мнится завершенность, успокоение, финиш. И он чувствует, всякий раз достигая желаемого, что здесь что-то не так, что удовлетворение почему-то не наступает. Но он ошибочно полагает, что "просто нужно попробовать еще раз". Обжора весь день мечтает о сладкой булочке. Вечером, он, наконец, вкушает ее, но предполагаемого результата (ощущения целостности, полноты существования) нет и в помине. (Еще бы, ведь кто осмелится назвать еду абсолютной ценностью?!) Ничтоже сумняшеся, обжора тянется за второй.

С чистым интересом все обстоит с точностью до наоборот. Чистый интерес обитает в настоящем времени, причем в наиболее истинной его форме - форме вечного настоящего, где прошлое настоящее и будущее даны одновременно. Чистый интерес никогда не обманывается в своих ожиданиях - претворяясь в жизнь, они дают ему все, на что он рассчитывал. Искомое, будучи обретенным, удовлетворяет его сполна. И, надо заметить, с первого раза. Чистый интерес прямо-таки купается в результате своих усилий, вкушает, смакуя, плоды своего труда. Счастливый исход объясняется ориентацией чистого интереса на действительно имеющее абсолютное значение. Абсолют есть предел, за которым больше ничего нет. Он достигнут - сверх этого ничего не нужно. По такому поводу говорят, резко выдыхая и кивая головой: "Все".

42