Записки о болгарских восстаниях

Церковь оглашали хриплые стоны и отчаянные мольбы о том, чтобы она поскорее обрушилась и, похоронив под собою людей, не дала им попасть в руки врагов. Густые клубы дыма и копоти заполняли все пространство под сводами. Многие девушки и молодые женщины молили мужчин убить их, чтобы прекратить эти невыносимые страдания.

Герои-повстанцы, посвятившие себя народному делу и готовые в любую минуту отдать ему свою жизнь, пытались поддержать своих отчаявшихся братьев.

— За свободу и веру Христову погибнем, братья, как погиб наш спаситель! — кричали они со слезами на глазах.

Это были сапожник Кочо Чистеменский, уроженец Перуштицы Спас Гинев и другие герои. Но башибузуки дико кричали: «Вперед, нападайте смелее, за полчаса нужно их всех перерезать!», и это убивало мужество осажденных. Оказывается, башибузуки и черкесы, уверив пашу, что в церкви засели русские и сербы, попросили у него разрешения взять ее штурмом в течение получаса. Вот почему они нападали с такой яростью. В эти последние минуты борьбы церковь окружили регулярные войска, а башибузуки и черкесы отступили. К церкви подошел и сам паша. На этот «смелый» поступок он решился лишь после того, как многие выбежавшие из церкви и пойманные болгары подтвердили, что в ней нет никаких русских и сербов — только беззащитные женщины и дети да несколько обессилевших мужчин.

Когда стрельба прекратилась и церковь со всех сторон окружили, солдаты регулярных войск с ружьями наперевес, паша или кто-то из его приближенных предложил осажденным сдаться. Никто не отозвался на это сомнительное и опасное предложение, никто не решился выйти наружу. После долгих колебаний солдаты, по приказу паши, вошли в церковь. А паша, увидев, что они не встретили никакого сопротивления со стороны осажденных мучеников, тоже отважился войти внутрь.

В ту критическую минуту Кочо Чистеменский, Спас Гинев и Спас Спицерин приняли страшное и необычайное решение. Первые двое обняли своих любимых жен и милых детей, прижали их к груди, поцеловали с отеческой любовью, потом отступили на несколько шагов… Сначала они разрядили свое смертоносное оружие в грудь несчастным женам, потом повернулись к детям. Пули пронизывали их хрупкие тела, и дети падали, как подрезанные пшеничные колосья, поднимая ручонки и корчась от нестерпимых мук. Из четверых детей Спаса Гинева спасся только старший, он спрятался за спинами стоявших поблизости пораженных людей.

— Когда Кочо Чистеменский взвел курок револьвера и сказал своей верной подруге Теохане, что она должна умереть, — рассказывают очевидцы, — бедная женщина, без малейшего возражения, стала на колени перед мужем, прижала к груди любимую дочку и, закрыв рукой глаза, с величайшим спокойствием приготовилась принять страшную смерть. Об одном лишь она молила обезумевшего мужа — убить сначала ее, чтобы не видела она страданий своего ребенка, и, если удастся, не дать им обеим сгореть, но похоронить их в одной могиле. Не успела она договорить, как обе они, и мать и дитя, обливаясь кровью, повалились на пол.

Кроме своих семей, Кочо, Спас Гинев и Спас Спицерин, убили еще около восемнадцати женщин и девушек, которые их об этом просили. Потом они покончили с собой. Это произошло 2 мая 1876 года в церкви святого Архангела, в ее западном приделе.

В своей гниге «Зверства в Болгарии» корреспондент «Дейли Ньюс» Макгахан, посетивший развалины Перуштицы спустя несколько месяцев после этого события, говорит, что когда одна армянка рассказала ему о том, как Спас и Кочо принесли в жертву свои семьи, он, хладнокровный англичанин, не поверил ей — решил, что она мелет чушь, что это бабьи небылицы. Но впоследствии убедился, что все это правда. Примеру трех героев последовали Коста Арачиев, Калофер Пашев и Апостол Рупчев. Все они тоже покончили с собой.

—

Когда паша вошел в церковь, она уже представляла собой гробницу, полную густого дыма и отвратительного зловония. Люди всех возрастов валялись на полу, залитые кровью: одни уже умерли, другие, раненые, умирали. Глухие хрипы и стоны слышались отовсюду. Турки мало-помалу набились в церковь и, не обращая никакого внимания на эту душераздирающую сцену — на тысячу человеческих существ, мучившихся, как в аду, — словно хищные птицы налетели на трупы и принялись их перевертывать и раскидывать в поисках денег. Так же поступали и с живыми. Паша бесстрастно взирал на варварские преступления подчиненных ему «героев» и только приказал им вывести из церкви оставшихся в живых перуштинцев. Одна женщина была зарублена черкесом, как только высунула голову за дверь. Это произошло на глазах у паши, но он ничего не сказал кровопийце.

Из церкви вывели сто пять мужчин и около шестисот женщин и детей и под конвоем погнали их в Пловдив. Это произошло в воскресенье 2 мая 1876 года.

—

ВОССТАНИЕ В БРАЦИГОВЕ