Записки о болгарских восстаниях

Судя по всему, брациговцы, несмотря на свои успехи, внимали голосу благоразумия: они предложили населению, в случае если подойдут регулярные войска, не нападать на солдат султана. Таково было первое условие сдачи, и хотя о ней и не говорилось официально, она не выходила из ума у повстанцев. Да иначе и не могло быть. Хвала брациговцам, что они в таких условиях сумели оказывать сопротивление целых шестнадцать дней.

Вечером, когда повстанцы уже готовились к наступлению, со стороны большой сторожевой вышки послышался грохот, всполошивший все население. Это загремела пушка, прибывшая с отрядом регулярных войск под командой Хасана-паши. Она впервые подала свой голос, не похожий на треск повстанческих деревянных трещоток. Снаряд, выпущенный из турецкого орудия, попал в каменную ограду кладбища. Для большего эффекта одновременно с выстрелом заиграла военная музыка. Турки продолжали обстреливать из пушки село, но все снаряды падали на открытые места. Из этого многие сделали вывод, что паша нарочно приказал целиться в открытые места, чтобы только попугать повстанцев и быстрее заставить их сдаться. Пушечные выстрелы и появление регулярных войск смутили брациговцев. Они созвали внеочередное собрание и принялись обсуждать, как им следует встретить надвигающуюся опасность. Одни говорили: «Надо сдаваться», другие, особенно молодежь, не соглашались на сдачу. Решили переждать еще одну ночь. А пушка продолжала греметь.

6 мая после долгих споров и препирательств о подробностях сдачи решили, наконец, начать переговоры с пашой. Парламентером стал староста Милю. Он без труда дошел до лагеря Хасана-паши. Паша принял его очень ласково и, объяснив ему условия сдачи, отпустил. Брациговцам предлагали, если они хотят остаться в живых, прежде всего сдать оружие. Паша, желая показать на деле, что намерения у него честные, послал в башибузукский стан солдат со строгим приказом прекратить стрельбу. Затем он потребовал, чтобы к нему направили виднейших местных жителей и находящихся в Брацигове старост других селений, якобы для переговоров; на самом деле он хотел сделать их заложниками. К паше послали Манчева, Бычварова, Юрукова, Ст. Юрукова, Милю, Мижоркова и Ликоманова. Солдаты вышли им навстречу и привели их к паше.

Во время разговора с посланцами о причинах восстания и по вопросу о помиловании паша даже прослезился, но какими были эти слезы — искренними или крокодиловыми, осталось неизвестным. Во всяком случае нельзя отрицать, что Хасан-паша имел возможность так же расправиться с Брациговым, как расправился Рашид-паша с Пештерой. Между тем с Брациговым паша поступил довольно честно, к чему его, конечно, побудила лишь его собственная совесть. Говоря «довольно честно», я только сравниваю участь Брацигова с участью Батака, Перуштицы и Панагюриште.

По рассказам многих очевидцев, на подавление восстания в Брацигово были посланы два паши — Хасан и Хафуз.

—

Башибузукский стан был недоволен миролюбивыми действиями Хасана-паши. Этим грабителям не терпелось броситься на село, и они стали говорить, что в селе спрятано оружие и что здешним восстанием руководят русские. 8 мая регулярные войска под командованием Хафуза-паши снова подступили к селу с артиллерией. Никто не сомневался, что на этот раз Брацигово будет разрушено.

Но Хафуз-паша, по турецкому обыкновению, стремился больше всего к тому, чтобы вытянуть деньги у напуганных брациговцев. Поэтому он принял суровые меры, чтобы побудить сдавшихся болгар открыть все их тайники. Местного жителя Георгия Тырпоманова по приказу самого паши зарубили на глазах его односельчан. Брациговцев окружили солдаты с примкнутыми штыками, и паша уже отдал приказ пустить эти штыки в ход. Разделившись на две шеренги, солдаты приготовились колоть беззащитных, а те подняли истошный крик и пали ниц перед пашой, умоляя о пощаде. Женщины и дети, стоявшие поодаль, следуя примеру своих несчастных отцов и мужей, вопили еще громче. Паша смилостивился не раньше, чем получил от брациговцев около пятидесяти тысяч серебряных грошей. Восемьдесят тысяч, принадлежавших игумену какого-то монастыря, он сам нашел где-то в бурдюке.

После этого паша решил поиздеваться над местными жителями. Он собрал всех крестьян и, вызвав священника, заставил их поклясться в верности султану на кресте и евангелии.

Вообще в Брацигове было не так много жертв, как в других очагах восстания. Тридцать-сорок взрослых работоспособных мужчин пали на поле боя и на дорогах или были зарезаны в разных местах во время подавления восстания, но других жертв не было. В Брацигове не резали всех без разбора — женщин, детей, больных стариков, — как в Перуштице и Батаке.