Записки о Литургии и Церкви

Шестой час» (по–нашему 12 часов дня) приводит нам на память время, когда «распятые с Ним поносили Его». В шестом часу «настала тьма по всей земле» (Мк. 15, 33). Это и вспоминается в молитве шестого часа: «Иже в шестый день же и час, на Кресте пригвождей в рай дерзновенный Адамов грех, и согрешений наших рукописание раздери, Христе Боже, и спаси нас». Адамов грех «пригвожден на кресте». Поэтому после крестной Жертвы и Воскресения Христос сказал: «Дана Мне всякая власть на небе и на земле» (Мф. 28, 18). Именно Крест есть «оружие великое Христово» — «победа, победившая мир». Вот почему на «шестом часе», часе крестного страдания, читается псалом 90: «Живый в помощи Вышняго… оружием обыдет тя истина Его»; час страданий Христовых сделался часом великой защиты и сохранения верующего человечества.

«Шестой час» заканчивается молитвой св. Василия Великого, учителя Церкви IV века. В ней все будет нам понятно, надо только прислушаться к ее священным словам: «Не уклони сердец наших в словеса или помышления лукавствия. Но любовию Твоею уязви душы наша, да к Тебе всегда взирающе и еже от Тебе светом наставляе–ми, Тебе неприступнаго и присносущнаго зряще Света, непрестанное Тебе исповедание и благодарение возсылаем».

«Сказал авва Исайя: любовь есть размышление о Боге с непрестанным благодарением; благодарению же радуется Бог, (так как. — С. Ф.) оно есть знак успокоения», — читаем мы в «Патерике» [52]. В великом покое благодарения совершается от начала до конца вся литургия, иначе называемая Евхаристией. Евхаристия и значит «благодарение». Это покой, идущий от бескровной Жертвы, приносимой о всех и за вся, за весь мир. Часы кончились, в алтаре кончилась проскомидия. Но к нам доносится из алтаря как бы еще некий молитвенный разговор между священником и диаконом. «Время сотворити Господеви, владыко, благослови», — говорит диакон священнику, наклоняя перед ним голову, т. е. «время», «пора начинать» (вторую часть литургии), «благослови». Священник отвечает: «Благословен Бог наш», т. е. «да будет на этом благословение Божие». Тогда диакон просит: «Помолися о мне, владыко», как бы говоря: «Я принимаю благословение, но страшно служение мое ангельское — помолись обо мне!» Священник, одобряя его, отвечает: «Да исправит Господь стопы твоя». Казалось бы, теперь уже диакон должен был бы идти и начать, но мы слышим, что он еще раз просит: «Помяни мя, владыко святый», как бы все еще не решаясь. Ведь, как сказано в одной литургической молитве: «Ныне Силы небесныя с нами невидимо служат. Се бо входит Царь славы, се Жертва тайная совершена дориносится». И тогда священник, как имеющий благодатную власть, говорит ему: «Да помянет тя Господь Бог во Царствии Своем». Хоть мы и недостойны, но, призываемые Господом, «верою и любовию приступим».

И мы ясно слышим, как диакон в алтаре говорит наконец: «Аминь». «Аминь» означает «истинно так» или «истинно да будет так». Блаженный Иероним называл это слово печатью молитв [53]. В храме на минуту наступает уже совершенная тишина. Все приготовлено к главной части литургии. Вот готовы ли мы? Участвуем ли мы в этом безмолвии священнодействия, в этой божественной тишине? Св. Игнатий Богоносец пишет: «Кто приобрел слово Иисусово, тот истинно может слышать и Его безмолвие» [54].

«Рассказывали об авве Аполлоне, что он имел ученика по имени Исаака. Весьма обученный ко всякому благому делу, он снискал безмолвие (к Таинству. — С. Ф.) святой Евхаристии и когда он выходил в церковь, то не допускал никого идти навстречу ему… Когда же оканчивалась служба, то, как бы гонимый огнем, он спешил уйти в свою келлию» [55].

Глава 7

Главную часть литургии священник начинает торжественным возглашением: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков». «Ныне и присно» — сейчас и всегда. Многие в храме имеют хороший обычай при этом возглашении поклониться до земли святому и блаженному Царству Пресвятой Троицы. Небесной отрадой веет от этого начала литургии: так делается ясно, что за нашим призрачным и жестоким миром лежит мир правды и милосердия, света и радости, — мир, всегда ожидающий нас. «Ищите Царствия Божия» — этот евангельский призыв раскрывает самую суть христианства: это Царство не от этого мира, а Божие и искать и обретать его надо уже сейчас. В будущей жизни — его полнота, но обручение ему — еще здесь, на земле; еще в этой жизни надо успеть задышать его воздухом. Ведь «Царствие Божие, — говорит Евангелие, — внутрь вас есть» (Лк. 17, 21), в получаемой вами благодати Святого Духа. Святые постоянно учат, что цель христианской жизни только одна: стяжание Святого Духа, или Богообщение, обретение благодати внутри себя.