Записки о прошлом. 1893-1920

Тоска и одиночество мало способствуют поправлению здоровья, почему на очередной медицинской комиссии, собиравшейся раз в неделю, я получил распоряжение покинуть Новороссийск и отправиться в Сухум. Пароходных сообщений между Новороссийском и южными портами в то время из-за действий «Гебена» и немецких подводных лодок не было, военного же транспорта ждать можно было и два, и три месяца. По этим причинам приходилось ехать в Сухум через станцию Кавказскую и Армавир на Туапсе.

Как далек был я, проезжая по сытой и спокойной Кубанской области весною 1916 года от мысли, что через два года здесь будет пылать огонь гражданской войны. Наоборот, словно в насмешку, мне казалось тогда, что в этих, таких далёких от всяких фронтов, местах только и можно быть спокойным, не опасаясь, что какой-нибудь неприятель нарушит покой этих зелёных и полных благополучия степей.

Между станцией Кавказской и Екатеринодаром видны на десятки вёрст кругом огромные, богатые, потонувшие в садах станицы. Вдоль линии железной дороги, исчезая за горизонтом, тянется ряд сторожевых курганов − живых памятников прошлого кубанского казачества. За заслуги дедов и прадедов, когда-то защищавших здесь границы России, пользуются теперь их потомки всеми этими богатыми чернозёмными местами, живя в избытке и довольстве. Только целыми поколениями сытости и воли можно объяснить себе, откуда взялось здесь это сильное, рослое и красивое население, разглядывающее на станциях и полустанках независимо и насмешливо наш поезд. Даже бабы и девки здесь бьют в глаза своим гордым и независимым видом, все они здесь рослые, стройные и красивые.

Армавир − чистенький, совсем приличный городок, полный черкесок и кривых носов. Здесь стояли запасные части Черкесского конного полка и Кавказской драгунской дивизии. Недалеко расположены черкесские аулы. От Армавира начинается новая Армавиро-Туапсинская железная дорога, законченная перед войной и соединившая Кубань с Черноморским побережьем. Дорога эта делится на две совершенно непохожие друг на друга части: первая − степная до реки Белой, вторая – горная, от Белой до моря.

Река Белая когда-то служила «линией», т.е. границей между неумолимо надвигающимися на Кавказ войсками Белого Царя и непокорными племенами шапсугов и черкесов. У неё быстрое течение, отлогие берега и песчаные отмели с мелкими голышами. За Белой местность резко повышается. Слева по направлению к кавказским склонам открывается необъятная перспектива пойменных лугов и степей Кубани, по которым причудливыми зигзагами бежит степная речушка с купами нависших над нею деревьев. С нагорной стороны синеет сплошная полоса горных лесов. «Большие леса?» − интересуюсь я у своих спутников, местных людей. «Леса громада, аж до самого моря», − с гордостью отвечает казак. Ранняя весна чувствуется в лесах, куда входит поезд, во всей своей прелести и полноте. На деревьях − яркая, молодая листва, по полянам – нежно-зелёная травка, вся в цветах, точно кто-то брызнул на неё разноцветной краской. Воздух ещё свежий, но с ясного, точно умытого неба порядком уже припекает солнце. Из ущелий и лощин поднимается утренний туман.

У откоса насыпи прямо на пузе лежат босоногие казачата и что-то весело кричат вдогонку поезду. Железная дорога здесь новинка, ей нет ещё и двух лет, что чувствуется на каждом шагу. То там, то здесь вдоль линии группы рабочих в лохматых папахах что-то роют и укрепляют. Мосты здесь временные, поезд по ним едва ползёт, путь ненадёжен и постоянно размывается горными потоками; недаром за своё недолгое существование Армавиро-Туапсинская дорога насчитывает столько крушений.

Невысокие поначалу горы становятся всё выше и выше. Чаще попадаются бетонные шлюзы, задерживающие слишком яростный напор горных речек. Дорога извивается как змея, иногда становится прямо жутко, какие закругления приходится делать поезду. В некоторых местах ход замедляется до того, что рядом с поездом идут люди. Перед окнами плывут одна красивее другой картины горной природы, поезд идёт всё время у подножья горной цепи, пробираясь по бесчисленным туннелям из ущелья в ущелье. Скоро с обеих сторон поднимаются лесные громады, вершины которых уже не видно из окна вагона. Стрелочники с зелёными флагами в нелепых позах стоят на каждом закруглении. Создается полная иллюзия какого-то синематографического путешествия по Швейцарии или горной Италии.