Записки о прошлом. 1893-1920

Это была истинная правда. На одном из поворотов совершенно неожиданно впереди нас показался тёмный массив высоких гор, покрытых густым сосновым лесом. Через минуту мы въехали словно в коридор. По обеим сторонам дороги на отвесных скалах вверху, покуда хватал глаз, горы были покрыты тёмно-зелёными прямыми, как свечи, соснами. От них в свежем, совершенно неподвижном воздухе стоял бьющий в нос сильный смолистый аромат. Ещё один поворот шоссе, и мы въехали в природные ворота Аббас-Тумана между двумя высокими скалами, поднимавшимися по обеим сторонам дороги. За ними сразу развернулась такая картина, которая может заставить забиться сердце даже человека, повидавшего на своём веку всяких красот природы.

Глубокое и узкое ущелье, по дну которого вьётся горная речка, наполняющая весь Аббас-Туман весёлым беспрерывным шумом. Справа и слева поднимаются двумя крутыми стенами горы, густо, до черноты заросшие высокими соснами. Вершины их − сплошная щетина всё тех же сосен. На левом склоне в гуще леса развалины. Это, конечно, местный «замок Тамары». Прежде всего путника поражает в Аббас-Тумане полная неподвижность и в то же время необыкновенная свежесть наполненного запахом смолы воздуха.

Это не случайность − горы настолько плотно закрывают Аббас-Туманское ущелье со всех сторон, что в нём никогда не бывает ни малейшего ветра: ни зимой, ни летом. Кроме шума реки, никаких звуков – полная и безмятежная тишина. Для уставшего и нервного человека не может быть более идеального места отдыха. Первое впечатление от этого прекрасного горного мира, подавляющего своей мощью и очарованием, волшебное. 3а всю свою скитальческую жизнь по многим странам и весям мне приходилось видеть много прекрасных мест, но дикая красота Аббас-Тумана произвела на меня самое большое впечатление.

Единственная тихая улица вдоль реки с редкими прохожими, небольшой посёлок, несколько дач и санатории производят впечатление тишины и захолустья. Да это так и есть, люди сюда приезжают или отдыхать, или умирать. Как известно, Аббас-Туман − климатическая станция для туберкулёзных больных в последнем периоде.

В канцелярии этапного коменданта, кроме крепко спящего за столом писаря, никого не было. На улице уже стояла ночь, и «линейная» лампочка больше коптила, чем освещала унылое и без того помещение. Проснувшись, писарь просмотрел мои бумаги и любезно сообщил, что если я приехал помирать, то для этого предмета существует казённый госпиталь, если же чахотки у меня нету, то мне скорее надо уезжать назад или ложиться в... сумасшедший дом.

На всю жизнь я остался благодарен этому доброму человеку, давшему мне этот умный и глубоко практический совет. Как потом выяснилось, в казённом госпитале постановка дела была такова, что кто бы в него ни попадал, рано или поздно обязательно ложился в могилу, заразившись чахоткой от находившихся здесь туберкулёзных больных, так как все без исключения больные находились здесь в совершенно невозможных санитарных и медицинских условиях.

В выборе между могилой и сумасшедшим домом я долго не колебался и выбрал последний, о чём и заявил тут же писарю. «А вы, ваше благородие... рази туда предписание имеете?» − опасливо осведомился этот добрый человек. Командировка моя в Аббас-Туман не давала никакой спецификации лазарета, и потому, обсудив препроводительную бумажку, мы решили с писарем, что я без особенного риска могу толкнуться в оба госпиталя.

«Сумасшедший дом» оказался лазаретом Красного Креста для нервных больных и помещался в двух смежных дачах. На воротах красовалась многозначительная надпись «Психиатрический госпиталь Красного Креста». Однако она меня мало пугала, так как после всего пережитого, а главное, после длиннейшего и утомительного путешествия мне в Аббас-Тумане деваться было больше некуда.

Пройдя тёмным коридором, я открыл в конце его дверь и сразу очутился в большой и светлой комнате, полной весёлых людей и смеха, − по-видимому, в столовой. Из-за стола навстречу мне поднялась полная женщина средних лет и высокий молодой человек в форме военного врача. Это были заведующая лазаретом докторша Дубрович и врач Скворцов.

− Вы к нам? − спокойно спросила дама.

− Если позволите, − нерешительно проговорил я.

− Конечно, конечно, − заговорили они оба наперерыв. − У вас есть препроводительные бумаги?

− Бумаг нет, но… есть перевязочное свидетельство и эвакуационная бумажка.