Записки о войне. Стихотворения и баллады

Сегодня я ничему не верю:
Глазам — не верю.
Ушам — не верю.
Пощупаю — тогда, пожалуй, поверю,
Если на ощупь — все без обмана.

Мне вспоминаются хмурые немцы,

Печальные пленные 45-го года,
Стоявшие — руки по швам — на допросе.
Я спрашиваю — они отвечают.

— Вы верите Гитлеру? — Нет, не верю.

— Вы верите Герингу? — Нет, не верю.
— Вы верите Геббельсу? — О, пропаганда!
— А мне вы верите? — Минута молчанья.
— Господин комиссар, я вам не верю.
Все пропаганда. Весь мир — пропаганда.

…Если бы я превратился в ребенка,

Снова учился в начальной школе,
И мне бы сказали такое:
Волга впадает в Каспийское море!
Я бы, конечно, поверил. Но прежде
Нашел бы эту самую Волгу,
Спустился бы вниз по течению к морю,
Умылся его водой мутноватой
И только тогда бы, пожалуй, поверил.

Лошади едят овес и сено!

Ложь! Зимой 33-го года
Я жил на тощей, как жердь, Украине.
Лошади ели сначала солому,
Потом — худые соломенные крыши,
Потом их гнали в Харьков на свалку.
Я лично видел своими глазами
Суровых, серьезных, почти что важных
Гнедых, караковых и буланых,
Молча, неспешно бродивших по свалке.
Они ходили, потом стояли,
А после падали и долго лежали,
Умирали лошади не сразу…
Лошади едят овес и сено!
Нет! Неверно! Ложь, пропаганда.
Все — пропаганда. Весь мир — пропаганда.

М. В. Кульчицкий

Одни верны России
              потому-то,
Другие же верны ей
               оттого-то,
А он — не думал, как и почему.
Она — его поденная работа.
Она — его хорошая минута.
Она была отечеством ему.

Его кормили.

         Но кормили — плохо.
Его хвалили.
         Но хвалили — тихо.
Ему давали славу.
             Но — едва.
Но с первого мальчишеского вздоха
До смертного
          обдуманного
                   крика
Поэт искал
         не славу,
               а слова.

Слова, слова.

         Он знал одну награду:
В том,
   чтоб словами своего народа
Великое и новое назвать.
Есть кони для войны
               и для парада.
В литературе
         тоже есть породы.
Поэтому я думаю:
         не надо
Об этой смерти слишком горевать.

Я не жалею, что его убили.

Жалею, что его убили рано.
Не в третьей мировой,
                а во второй.
Рожденный пасть
            на скалы океана,
Он занесен континентальной пылью
И хмуро спит
         в своей глуши степной.

Кульчицкие — отец и сын