Записки об Анне Ахматовой. 1963-1966

Когда, в декабре 63-го года, сделалось известным, что Косолапов (директор издательства «Художественная литература») расторг с Бродским все договоры, – Найман убедил заведующего испаноязычной редакции этого издательства спешно заключить с Бродским новый договор и послать в суд соответствующий документ. Заведующий получил нагоняй: в частности, ему ставили в вину: «пошел на поводу у Наймана, такого же проходимца, как и Бродский».

100 с Маршак. Правдивая повесть // Правда, 30 января 1964.

101 о том, как произошел арест, – рассказывает Я. Гордин в своем очерке «Дело Бродского» (с. 146–147), приводя заявление отца Иосифа, Александра Ивановича, прокурору города:

«13 февраля с. г. в 21 час 30 минут И. А. Бродский, выйдя из квартиры, был задержан тремя лицами в штатском, не назвавшими себя, и без предъявления каких-либо документов посажен в автомашину и доставлен в Дзержинское районное управление милиции, где без составления документа о задержании или аресте был немедленно водворен в камеру одиночного заключения. Позже ему было объявлено о том, что задержание произведено по определению Народного суда. Одновременно задержанный Иосиф Бродский просил работников милиции поставить в известность о случившемся его родителей… Эта элементарная просьба, которую можно было бы осуществить по телефону, удовлетворена не была.

Назавтра, 14 февраля, задержанный Иосиф Бродский просил вызвать к нему прокурора или дать бумагу, чтобы он мог обратиться с заявлением в прокуратуру по поводу происшедшего. Ни 14-го февраля, ни в остальные четыре дня его задержания, несмотря на его неоднократные просьбы, это законное требование удовлетворено не было…

Что же касается нас, родителей, то мы провели день 14-го февраля в бесплодных поисках исчезнувшего сына, обращались дважды в Дзержинское райуправление милиции и получали отрицательный ответ и только случайно поздно вечером узнали о том, что он находится там в заключении».

Е. Эткинд в «Записках незаговорщика» (с. 151) сообщает со слов Бродского:

«Была очень холодная ночь… Я шел по улице, меня окружили трое. Они спросили, как моя фамилия, и я как идиот ответил, что я «тот самый». Они предложили мне пройти кое-куда с ними, им надо поговорить. Я отказался – я собирался зайти к приятелю. Началась потасовка. Они подогнали машину и скрутили мне руки за спину…»

102 Привожу текст этой телеграммы:

«Ленинград Восстания 38 Народный суд Дзержинского района товарищу Румянцеву Спешим удостоверить, что Ваш подсудимый Иосиф Бродский талантливый поэт, умелый и трудолюбивый переводчик, который несомненно может принести большую пользу советской литературе. Мы позволяем себе утверждать это, так как хорошо знакомы с его произведениями, в которых видны задатки серьезного дарования. В 1963 году он проявил особенно большую творческую активность, переведя югославских и польских поэтов, произведения которых частично опубликованы, а другие будут опубликованы по договору с Гослитиздатом в Москве. Мы просим Суд при рассмотрении дела Иосифа Бродского учесть наше мнение о несомненной литературной одаренности этого молодого поэта.

Писатели, лауреаты Ленинских премий

Корней Чуковский Самуил Маршак

17 февраля 1964 года, Барвиха Московской

области, санаторий «Барвиха»».

103 Ф. Вигдорова присутствовала на суде и, записав все происходившее, вернулась в Москву, а из Москвы уехала в санаторий Малеевку. 22 февраля она писала мне оттуда:

«Что-то теперь будет?

Но что бы там ни было, что бы ни было, а я никогда не забуду, как он стоял в этом деревянном загоне под стражей. И, может быть, всё будет хорошо, и он выйдет на дорогу и станет большим поэтом, а я всё равно не забуду, как он смотрел – беспомощно, с изумлением, с насмешкой, с вызовом – всё разом.

А скорее всего, никем он не успеет стать, его сломают. Поэту нужны нервы толстые, как канаты. Несокрушимое здоровье. А он болен. Ему не совладать с тем, что на него кинулось».

Первый суд решил отправить Иосифа на психиатрическую экспертизу, поставив перед экспертами вопрос: страдает ли Бродский психическим заболеванием, которое может препятствовать принудительному труду в отдаленной местности…

Из Малеевки Фрида Абрамовна послала протестующее письмо Генеральному Прокурору СССР Р. А. Руденко, а мы, несколько человек, – телеграмму первому секретарю Ленинградского Обкома, В. С. Толстикову. Привожу текст нашей телеграммы:

«Ленинград Смольный Обком Толстикову