Записки опера, или Оборотни из военной разведки

Когда в апреле 1961 года, в последний день пребывания Винна в Москве, друзья прогуливались по Красной площади, Пеньковский неожиданно заявил, что он располагает рядом сведений, которые любой ценой должны быть переправлены на Запад.

А находясь на представительском ужине в ресторане гостиницы «Националь», Пеньковский более подробно рассказал Винну о себе, о службе в ГРУ Генштаба и своем желании сотрудничать с английской разведкой. Там же он передал тщательно запечатанный конверт, содержавший полный отчет обо всей своей предыдущей деятельности и ряд секретных документов, для того, чтобы убедить СИС в искренности своих намерений.

20 апреля того же года Пеньковский в составе советской торговой делегации отправлялся на 16 суток в Лондон. Теперь он вез во внутреннем кармане пиджака 16 страниц убористо написанного текста с тактико-техническими данными трех новейших ракет.

Вместе со специалистами начальник ГРУ отправил в страну «детей Альбиона» и свой родственный довесок. В аэропорту Шереметьево генерал Серов, одетый в модный по тем временам светло-серый габардиновый плащ и такого же цвета шляпу, подозвал руководителя делегации Пеньковского и предупредил:

— С вашей «командой» в Англию едут моя жена и дочь Светлана. Хотелось бы, что бы их присутствие в делегации прошло «под сурдинку» не только для англичан, но и для ваших командированных. Олег Владимирович, будь добр, присмотри за женщинами. Заграница — не дома, чего не бывает, сам понимаешь. И ты поспокойнее, суетиться не надо, и побольше достоинства.

Потом он подозвал стоявших в стороне дам и отрекомендовал им благодетеля:

— А это Олег Владимирович — познакомьтесь, будет вашим начальником. Слушайтесь его во всем! Он вам все покажет в Лондоне и вокруг. И купить все поможет, сами понимаете.

И действительно, в Лондоне ему удалось «уговорить» жену генерала взять у него деньги на траты. Мадам согласилась, пообещав:

— Мой муж неукоснительно вернет вам все, что вы решитесь на нас потратить.

У Пеньковского голова шла кругом от дел: служебных, туристических, магазинных и шпионских.

Это было время «хрущевского балагана». Как писал в документальном романе «Они умирают в начищенных ботинках» англичанин Эндрю Мортон, знаток Пеньковского с позиций Лондона, это был период пышного расцвета подношений. В центральных аппаратах министерств и ведомств, в том числе и ГРУ, ожили старинные манеры начинать любое дело «по-восточному» — с одаривания начальства.

«Машинистке секретного отдела причитался английский шоколадный набор, секретарше босса — «Шанель № 5», охране — нож «Золинген», зажигалка «Ронсон», темные очки «Пайлот», столоначальникам — авторучка «Паркер», галстук с имперскими «Лонжин» единорогом или коронами, теннисный инвентарь «Макинтайр» или словари «Вебстер». Командному составу полагалось (уже без ограничений в цене) немецкие ружья, фотоаппараты или сервиз «Цвибельмустер», швейцарские часы «Лонжин», японские транзисторы или шведский хрусталь.

Детям и внукам лидеров привозились автомобильные аксессуары, пластинки, книги Бердяева, Сергея Булгакова и Розанова. Все категории одариваемых интересовались порнографией…»

Кроме того, партчиновники и военные проявляли живой интерес к «тлетворному искусству» — пластинкам с песнями Лещенко, Вертинского, Реброва и других. Для этого были нужны деньги, и бо-о-ольшие деньги! Где их брал Пеньковский, остается нам только догадываться. Явно, свои не тратил!

И еще он усвоил одну истину: хочешь ездить за границу — вози подарки, иначе отправят другого.

Каждый вечер, завершив свои официальные дела, Пеньковский выбегал из гостиницы «Маунт Ройял» и направлялся на конспиративную квартиру, где встречался с высокопоставленными чинами английской и американской разведок СИС и ЦРУ. Беседы продолжались до глубокой ночи. Их особенно интересовали те девять месяцев, которые он провел в Военной академии имени Ф.Э. Дзержинского, изучая ракетную технику. Там он и был завербован, получив кличку Янг. Вербовку закрепили письменным обязательством — подпиской о тайном сотрудничестве.