Записки партизана

Бабкин — пришел из Енисейска с небольшой группой, рабочий-водник, член партии с 1917 года.

П. Астафьев — брат Ф. Астафьева, солдат мирного времени, на фронте пробыл 3 года, образования никакого не имел.

Этому составу совета пришлось работать в обстановке значительно более спокойной, чем старому. Все самое тяжелое было уже пережито.

Все вопросы в штабе при новом составе обсуждались коллективно. Конструкция его была такова: был выдвинут президиум, в который вошли я как председатель, Рудаков — заместитель председателя, и Буда — командующий фронтом. Вопросы, носящие обыденный характер, как-то разведка, мелкие передвижения и перегруппировка отдельных отрядов, решались командующим армией; основные же вопросы (перемена фронтов, наступление, плановое наступление и увязка всех фронтов — Апанского, Шилкинского и Кондаковского) решались армейским советом или его президиумом.

Лобов был назначен помощником командующего. Оружейной частью заведовал П. Астафьев; Витюков и Бабкин определенных назначений не имели и служили для связи с фронтом.

По окончании съезда армейский совет разработал план действий и, не дожидаясь выступления противника, мы сами перешли к активным действиям: 1) была устроена засада против передвигающихся частей и разбиты три роты; 2) затем сделали наступление на Троицкий солеваренный завод, где взяли одну роту в плен при 2-х пулеметах и 2-х офицерах. Всех операций некрупного характера не перечесть. Каждый день происходили мелкие стычки разведки с передвигающимися отрядами. В проведении этих операций нам помогало следующее: противник занял опорные пункты на протяжении сотни верст, и связь между отдельными пунктами ему была абсолютно необходима. В каждом селе были организованы ячейки содействия при волостных и сельских старостах^{39}, при посредстве которых противник держал связь. Организация связи своими собственными военными силами требовала, ввиду почти постоянных нападений с нашей стороны, посылки пакетов под солидной охраной из 2—3 рот, да и то с риском потерять каждый раз весь отряд. Поэтому противник старался держать связь при помощи шифровок: вызывали крестьянина, приказывали ему отвезти пакет в такой-то отряд, такому-то начальнику, обещая при предъявлении расписки награду в 200—300 рублей, причем предупреждали его, что если он этого не сделает и пакет отберут красные, то он будет расстрелян. Мы же, задержав посланного, снимали копию шифра, запечатывали опять конверт, и крестьяне таким образом выполняли поручения, а копия шифровки представлялась в армейский совет. К счастью, среди нас был знаток шифров тов. Трейман (старый партиец, латыш), работавший в свое время с тов. Стучкой^{40}, который с удивительной легкостью подбирал ключи к любому шифру. А так как враги не меняли свои ключи, каждое их шифрованное донесение расшифровывалось. Благодаря этому мы знали о всех передвижениях противника, устраивали засады, обстреливали, производили панику и сплошь и рядом разбивали наголову его отряды.

Так продолжалось с половины июля до средины сентября. Из последних шифровок нам стало ясно, что все стоящие гарнизоны предполагалось сгруппировать в одну более сильную группу по линии Рождественское — Абан — Шеломки. Когда мы узнали о том, что противник оставляет Троицкий солеваренный завод, Тасеево, Хандалу и Сухово — всего 4 пункта, — мы решили захватить гарнизон, стоявший в Троицком заводе, остальную же армию направить для преследования отступающего противника из перечисленных районов. Нужно сказать, что когда противник решил начать отступление, то в помощь 53, 55, 56 и 58-му полкам, находившимся под командой Гофмана^{41}, из города была послана вся бригада Красильникова, так что свое отступление белые обставили довольно солидно.

Часов в 9 вечера противник произвел маневр на участке Тасеево — Хандала; сделано это было для того, чтобы замаскировать отступление, но мы обо всем знали из расшифрованных донесений. Противник открыл бешеный огонь из бомбометов, пулеметов и ружей по нашим окопам, находившимся на другом берегу Усолки, занял все участки, где можно было переправиться через Усолку, и продолжал стрелять до трех часов утра. Мы не обратили на обстрел никакого внимания, зная, что это маневр. Частью армии окружили Троицкий завод, а с остальной повели преследование противника и прервали сообщение между Тасеевом и Троицким солеваренным заводом.

Противник во главе с Красильниковым отступил на позицию Шеломки — Рождественское. Троицкому гарнизону удалось прорваться, и он ушел в лес, где был окружен нами и в течение двух суток был доведен до такого состояния, что, несмотря на то, что в его рядах было много добровольцев, все же вынужден был связать своих 13 офицеров (2 офицера убежали) и сдаться. Точного количества сдавшихся не помню, что-то около 400 человек при двух бомбометах и нескольких пулеметах.