Записки патологоанатома

– Еще какие, – усмехнулся ассистент. – Но родственников такая откровенная липа не удовлетворила, и они написали в министерство. Так была создана та комиссия, в которую вошел и я.

– И чем все закончилось? – спросил Данилов.

– Участковому врачу – два года условно, и по столько же заведующему хирургическим отделением и лечащему врачу. Главного врача и зама по хирургии сняли… Заведующего патологоанатомией, теперь уже бывшего, тоже осудили условно. Короче говоря, всем сестрам по серьгам… Ну, на сегодня, пожалуй, достаточно. Да, скажу вам по секрету, – Ерофеев подергал себя за бороду, словно собираясь с мыслями, – завтра Георгий Владимирович намерен устроить вам нечто вроде контрольной работы.

– На какую тему? – заволновалась Алена.

– Этого никто не знает, – Ерофеев развел руками. – У него каждый раз новый вариант. Может, повести на вскрытие, может выдать на опознание какие-нибудь заковыристые микропрепараты, а может, просто побеседовать на отвлеченные темы. Все зависит от настроения…

– Послушаешь нашего Димочку, так и пропадает охота становиться патологоанатомом, – сказала Ира по дороге в раздевалку.

– Это всего лишь испытание на прочность, – махнула рукой Алена. – Главное – правильно себя поставить, чтобы никто не лез с дурацкими просьбами, и вообще…

– Среди людей живем, – заметил Илья.

– Вот с этого все и начинается, – нахмурилась Алена. – С готовности идти на уступки. А это может завести очень далеко!

– С вами все ясно, – Илья остался при своем мнении, но спорить ему не хотелось.

– Вообще-то Алена права, – сказал Данилов, застегивая «молнию» на куртке. – Конформизм и готовность пойти навстречу могут завести очень далеко. Своя задница ближе и, в первую очередь, надо думать о ней.

– Как думаете, что нам завтра устроит Мусинский? – Алену явно беспокоило предстоящее испытание.

– Ну, о разведении кактусов он точно говорить не станет, – неуклюже сострил Илья. – И вообще-то отчислить нас нельзя, да и оценки ставить некуда – зачетки остались в деканате, так что я лично не волнуюсь.

– Неужели тебе безразлично, какое мнение сложится о тебе на кафедре? – удивилась Алена.

– Представь себе, да. – признался Илья. – Тем более что я не собираюсь оставаться на кафедре после ординатуры. Научная стезя не для меня.

Данилов воздержался от комментариев. Причуды заведующего кафедрой его совершенно не волновали. Хватало более сложных проблем…

Ерофеев не соврал: на следующий день ординаторов действительно ждало нечто вроде контрольной работы.

– Я хотел бы убедиться, что вы умеете правильно писать, – сказал Мусинский.

Он не стал собирать ординаторов у себя, а демократично явился на занятие доцента Кислой.

– Даю вам полчаса на то, чтобы написать шедевральный протокол патологоанатомического вскрытия трупа. То есть без единой погрешности, к которой можно было бы придраться. Пишите из головы, но дельно и связно.

– Всего-то, – буркнул себе под нос Денис, явно ожидавший какого-то невероятно трудного экзамена.

– К вашему протоколу я отнесусь с особым вниманием, – пообещал Мусинский. – Лариса Александровна, пойдемте пока ко мне, не будем мешать коллегам…

Несмотря на отсутствие контроля со стороны преподавателей, ординаторы писали самостоятельно: любое совпадение могло вызвать волну насмешек.

Без замечаний конечно же не обошлось. Денису досталось первому.

– Вот вы пишете. – Мусинский ткнул пальцем в протокол: – «Труп правильного телосложения, умеренного питания, длина тела 180 см. Кожные покровы вне трупных пятен бледно-желтого цвета, холодные на ощупь. Трупные пятна на лице, шее, животе, внутренней поверхности бедер, на голенях и спине. В подвздошной области наличествуют пятна грязно-зеленого цвета. При надавливании пальцем трупные пятна не исчезают и не бледнеют. Мышечное окоченение практически полностью отсутствует во всех группах мышц». Чего здесь не хватает?

– Размера пятен? – предположил Денис.

– Нет.

– Окоченение описывается более подробно? – неуверенно спросила Алена.

– Нет. У кого еще есть варианты?

Больше вариантов не было.

– А что, половую принадлежность трупа указывать не надо? – нахмурился заведующий кафедрой. – Без этого и протокол не протокол. И вот еще, навскидку: «Твердая мозговая оболочка несколько напряжена, при ее вскрытии выделилось около пятидесяти миллилитров жидкости». Какой именно жидкости? Желтой? Розовой? Мутной или прозрачной? Нет, до бюрократа вам еще расти и расти.

Работа Данилова оказалась следующей.

– Все бы ничего, только толщину стенок сердечных камер надо указывать. А в остальном – нормально. Пятерка с минусом.

Ту же самую оценку получила Алена, не очень подробно описавшая содержимое желудка.

– Если уж ваш покойник ел незадолго до смерти, надо описывать детально, – заметил Мусинский. – Сколько примерно содержимого, цвет, консистенция, есть ли непереваренные остатки.

Ирине досталось порядком.

– Пишете, что ткань печени буровато-коричневого цвета с желтоватыми участками, дряблая и так далее, а жирового гепатоза я в патологоанатомическом диагнозе не увидел. Где логика? Прямой повод обвинить вас в небрежности.

– Забыла… – Ира покраснела.