Записки промышленного шпиона (сборник)

Много лет назад в Лондоне я тоже не был подарком.

Но там жили только два альтамирца – я и Кристофер Колонд. И мы легко находили общий язык, несмотря на то что Кристофер провел детство в самом богатом квартале Альтамиры. Собственно, весь квартал Икер, где жил Кристофер, принадлежал только одной семье – Ферш-Колонд. Эта семья дала Альтамире пять президентов, это, соответственно, позволяло Кристоферу не ломать голову над будущим, не помнить о финансовых сложностях, о которых никогда не мог забыть я. Он часто меня выручал, но по-своему . Мог, например, играя с тобой в карты, бросить их, когда ты был в выигрыше. А если я просто приходил занять денег, мог сказать: «У меня, Кей, сейчас ничего нет, но ты можешь пойти к Тгхаме». Тгхама был негр, то ли из Камеруна, то ли из Чада, и чаще всего сам занимал деньги. «Вот увидишь, Тгхама тебя выручит». Я шел к Тгхаме, и, как это ни странно, он выручал. Когда я приходил к нему, оказывалось, что он только что получил очередное наследство. В его стране все время убивали каких-то принцев и принцесс, и все они были его родственниками.

Кристофер никак не объяснял свой тихий дар предвидения.

Да никто этим и не интересовался. Это ведь только самому Кристоферу его странный дар приносил неприятности. Еще в детстве. Вдруг приходила недолгая, но резкая головная боль, с головокружением, с тошнотой, затем все вроде бы входило в норму, но Кристофер начинал ясно видеть прошлую жизнь каждого попадающегося ему на глаза человека – что случилось и что он натворил. И столь же ясно перед ним открывалось будущее этих людей – что случится и что они еще натворят. «Ма, – говорил Кристофер за обедом. – Ты принесешь мне такое же маленькое миндальное пирожное?» – «Какое миндальное пирожное?» – бледнела госпожа Ферш-Колонд, а отец добродушно улыбался: «Кристофер, мы позвоним, и нам доставят любые пирожные. Зачем утруждать маму?» – «Нет, – настаивал Кристофер, – я хочу такое же пирожное, какими господин Ахо Альпи угощает в спальне». – «Что такое? В спальне? Какая спальня? – бледнел отец, и усы его вздергивались, как живые. – Ты был в спальне у господина Ахо Альпи?» – «Ну что ты, папа. Кто меня туда пустит? Но мама там собирается быть».

Видимо, Кристофер не понимал тогда, что время делится на будущее и прошедшее. Одновременно он жил там и там и не совсем точно представлял время, в котором его мама пробовала сладкие пирожные в спальне господина Ахо Альпи, и то время, в котором она еще только обдумывала такую возможность. Вообще, Кристофер тогда считал, что все люди чувствуют время точно так же, как он. Лишь к студенчеству, к дням нашего пребывания в Лондоне, он понял, к чему ведут подобные предвосхищения, и научился определять текущий момент. То есть научился жить в определенном моменте постоянно текущего времени, хотя и оставлял для себя небольшой зазор. Этот зазор давал ему возможность в любой компании чувствовать себя свободно. Впрочем, должен заметить, подобный эффект дает и чашка обандо. При этом можно было обойтись без головной боли и головокружения, при употреблении обандо это приходит позже. Думаю, что Кристоферу, как и мне (хотя и по разным причинам), будущее казалось столь же скучным, как прошедшее. Сегодня президент Ферш, завтра президент Фоблес, послезавтра Бельцер, но ведь там, впереди, если смотреть внимательно, опять Ферш, опять Фоблес, опять Бельцер.

И все похожи друг на друга.

Я помню, например, президента Къюби.

Он был отчаянно усат и предельно решителен. И был не худшим президентом, по крайней мере, именно при нем Кристофер Колонд и я уехали учиться в Лондон, и нам оплатили дорогу и проживание. Потом Къюби расстреляли как предателя революции, а его место занял Сесарио Пинто. Он не имел никакого веса среди военных, поэтому быстро попал в башни Келлета. Потом был Ферш, за ним Ферш-старший, которого на параде застрелил племянник Къюби – Санчес Карреро. Но он тоже не долго управлял Альтамирой. Новый президент, который произвел такое впечатление на Маргет, подумал я, тоже, наверное, какой-нибудь Ферш. И видимо, я сказал это вслух, потому что Маргет кивнула:

– Истинно так. А зовут президента Кристофер.

– А фамилия? У него есть фамилия?

– Почему ты так говоришь? – испугалась Маргет.

– Потому что за именем обычно следует фамилия, – улыбнулся я. – Всегда хочется, чтобы имя и фамилия стоили друг друга. Ты говоришь – Кристофер. Но какой Кристофер? Если, например, из Фершей, то, видимо, Колонд.

– Ты знаешь, – разочарованно протянула Маргет.

Я пожал плечами. О том, что у нас новый президент, я, конечно, знал, но его имя меня нисколько не интересовало. И то, что новый президент оказался однофамильцем моего старого приятеля, тоже меня ничуть не взволновало. Уютно устроившись в кресле, я принял чашку обандо и похотливо косился на Маргет, заканчивающую вечерний туалет.

– Вчера я до полуночи простояла под окном президента, – радовалась Маргет. – Нас было много. Мы стояли затаив дыхание. Было совсем темно, но свет в кабинете президента так и не погас.