Записки промышленного шпиона (сборник)

Я смутно различил гигантский каменный козырек, нависший над уже настоящей глубоководной бездной. Луч фонаря не встречал никаких препятствий, в нем играла медлительная светлая муть. Неэкономично работать на такой глубине, слишком быстро расходуется воздух. Я совсем было собрался всплыть, когда рядом обозначился серый наклонный силуэт. Металлическая, обросшая ракушками мачта, казалось, росла прямо из мглы, печальная – как все, что отнято морем у человека. Само судно, переломленное по центру, тяжело заполняло козырек – ржавая посудина, растасканная штормами и течениями. Еще один шторм, подумал я, и старое корыто рухнет в бездну, к ужасу донных обитателей. И туда же смоет черную лужу, подтопившую ржавые развалины.

Мазут? Не похоже.

Сырая нефть? Она бы всплыла.

На том же каменном козырьке, метрах в пятнадцати от ржавого остова, тяжело лежал, погрузившись в бурый ил, широкий бронетанкер, один из тех, что используются при специальных перевозках. Выглядел он как новенький – никаких пробоин, никаких вмятин, царапин, даже стекла высокой рубки уцелели. А на борту красовался номер – V-30. Ну да, серия «Волонтер».

Толчок…

Еще толчок…

Я медленно приближался к острову…

3

С высокого мыса падал на воду луч прожектора, раскаленный добела, но пляж терялся в черной смуте. Спрятав акваланг в полузатопленной приливом пещере, я натянул сухие майку и шорты. Потом, держась в тени, выбрался на ночную набережную.

Сразу за ней начинался парк.

Нырнув в кусты, я бесшумно зарылся во влажную листву.

Орали сумасшедшие цикады. Майка мгновенно промокла от пота. Я знал, что пансионат «Дейнти» рядом, но ничего не видел – на острове экономили электроэнергию. Хороший, надежный пансионат – это я тоже знал; мне хотелось поскорее оказаться в его стенах. У мадам Дегри выжили только два гостя – Джек Паннер (Джек Берримен) и Эл Хуттон (я). Хуттон был болтлив, он со многими познакомился в городе – благодаря телефону. С некоторыми даже перешел на «ты». Условности зыбки. Если жизнь поставлена с ног на голову, если ты заперт в крошечном городке, где любая встреча попросту опасна, условности быстро теряют силу. Встречаться страшно, но можно набрать любой номер, на тебя не обидятся, с тобой поговорят. Ведь ты не дышишь на собеседника, ты не притрагиваешься к нему. А встречался Хуттон только с Джеком и с его помощником Кирком Отисом. Наверное, это было неинтересно. По отчетам Джека я знал, что Отис спивается.

Я лежал на теплой влажной листве, дивясь, как ее много, и внимательно прислушивался (поскольку ничего не видел) к темной узкой улочке, которую мне предстояло пересечь.

Цикады.

Душная мгла.

Когда-то остров Лэн сиял морем рекламных огней, но сейчас тьму взрывали лишь береговые прожекторы. Мне предстояло всего лишь перебежать улицу, но я никак не мог на это решиться. Не мог, и все. Что-то меня останавливало.

Влажная листва.

Откуда ее столько?

Она лежала буквально пластами.

Ни шагов, ни дальнего голоса, ни проблеска света. Я смутно видел каменную стену, углом выходящую из-за темных пальм. Каких-то десять шагов, но я не решался их сделать.

Пора, сказал я себе. Но опять не встал.

Лежал, зарывшись в теплую сырую листву.

Хотелось курить. Хотелось есть. Хотелось принять душ. Берримен был совсем рядом. Он мог накормить и угостить сигаретой. Он мог вернуться на материк, а мог поджечь город. Но я не перебежал бы улицу даже по его приказу.

Интуиция меня не обманула. Метрах в пятнадцати, под чугунной решеткой парка, щелкнула зажигалка. Потянуло сладковатым сигаретным дымком. Я услышал шепот: «Ну? Что дальше?» Шепот звучал хрипло, раздраженно: «С меня хватит. Мы уже неделю следим за этим пансионатом. Там остались только эти придурки». – «А Отис?» – «Он алкаш. Его можно встретить где угодно». – «Может, ты и прав. Хуттон только-только начал вставать с постели. Он распух, наверное, как животное. Два месяца отлежать в постели! Уверен, не пневмония у него, а разгулявшаяся трусость».

Я замер. Неизвестные, несомненно, говорили обо мне и о Джеке. А еще они помянули Отиса, который (я это знал) часто приходил к Джеку. «Все? – сказал хриплый. – Мы торчим здесь десятые сути. Снимаемся. Лишних тут в принципе не может быть. Теперь мы это знаем точно».

Я услышал осторожные шаги.

Два смутных силуэта пропали на невидимой набережной.

Калитка.

Я толкнул ее.

Глухо. Цикады. Тьма предрассветная.

Я разыскал черный ход. Как было обещано, дверь там была незаперта.

Осторожно, на ощупь, я начал подниматься по лестнице. Шестнадцать ступенек, это я хорошо помнил. Дальше длинный коридор и третья дверь направо – комната Джека. Следующая – моя. На седьмой ступеньке я наступил на что-то мягкое, перегородившее мне дорогу.

Чтобы понять, что перед тобой труп, света не надо.

Наклонившись, я нащупал холодную руку, распущенные длинные волосы, сбившийся шелковый халат. Я ни на секунду не усомнился в том, что на лестнице лежит мадам Дегри, и меня обожгло мерзким холодком. Я коснулся ее руки, ее волос, ее халата! Я даже попятился, но пересилил себя. Переступил через труп, поднялся в коридор, нашел третью дверь и толкнул ее.