Записки районного хирурга

Пастуха Семенова укусила за щеку лошадь. Бедолагу доставили в хирургию, вызвали Степана, тот ушил рану и со спокойной совестью отпустил пастуха домой.

Через пару дней Семенов поступил к нам в тяжелейшем состоянии с флегмоной лица. Я взял его в перевязочную, распустил все швы и сцедил триста миллилитров жидкого гноя.

— Степа, ну как же так? — начал я отчитывать незадачливого эскулапа. — Зачем рану ушил? Ты что, не знал, что она инфицированная?

— Конечно, знал, все укушенные раны считаются инфицированными! Дмитрий Андреевич, вы же сами нас учили, что шить можно только лицо!

— Не наглухо, как ты сделал! А наводящие швы наложить! На-во-дя-щие! Понимаешь? И не смей даже заикаться о том, что при наличии мощных антибиотиков можно нарушать каноны!

— Я так не говорю, а антибиотики я и на самом деле назначил!

— Как же ты их назначил, если даже не госпитализировал пострадавшего в стационар?

— Я предлагал, а он не захотел! А антибиотики я назначил в таблетках.

— Да, конечно, пастух Семенов бросит все и пойдет таблетки покупать — на те деньги, за которые он может самогоном разжиться!

— Но он же обещал! — чуть не плача защищался Степан.

— Степа, ну ты меня удивляешь, поверил полупьяному пастуху! Значит так, с сегодняшнего дня все большие и инфицированные раны лица подлежат госпитализации. Если отказываются, то брать письменный отказ. Все! Это мое распоряжение, и горе тебе, если ослушаешься! Надеюсь, больше ты меня не расстроишь?

— Нет, Дмитрий Андреевич, не расстрою, — пообещал травматолог.

И сдержал слово! Он больше чем расстроил — он подвел меня под полное служебное несоответствие и выговор одновременно!

Ни для кого не секрет, что человеческие доктора, особенно хирурги, лечат иногда и животных. Я тоже грешил этим: несколько раз купировал уши собакам, обрезал хвосты щенкам, кастрировал кабанов и котов. Каждый хирург делал это — правда, только для хороших знакомых и только списанными или своими личными инструментами.

Степа пару раз ассистировал мне на подобных операциях. Знал бы, чем это все закончится, и близко бы не подпустил.

Лежал у нас с обширными ожогами некто Лапин. Мужичонка никчемный, тунеядец, как и все его друзья-собутыльники. Лапин набрался с дружками самогона больше положенного, жена не вытерпела и велела его в баню отнести. Ночью он проснулся, закурил и сотворил пожар. Баня сгорела, виновника успели спасти, только спина и ягодицы у него обгорели.

Ожоги — термическое поражение, больной достался Степану. Что-то у них не заладилось с первого дня, Лапин постоянно просил заменить врача. Я ему объяснил, что травматолог у нас один, и, если что не так, можно обратиться в областную больницу, в специализированное отделение термических поражений. На время пациент притих, а оказалось — затаился.

— Дмитрий Андреевич, а можно вам как заведующему жалобу высказать? — неожиданно для всех на утреннем обходе спросил Лапин и посмотрел на Брыу.

— Слушаю вас, — разрешил я.

— Я больше в гнойной перевязочной перевязываться не буду! Отказываюсь! Прошу разрешить мне перевязываться на втором этаже в чистой!

— Что за фокусы? Это почему еще?

— А вы у травматолога спросите! — прищурился Лапин.

— Мне нечего сказать, — слегка покраснел Степан. — Не знаю, почему этот пациент оказывается перевязываться на третьем этаже.

— Да все вы, доктор, знаете! — громко произнес обожженный тунеядец. — Раз вы не хотите говорить, тогда я скажу!

— Говорите, говорите, я жду! — живо заинтересовался я.

— А отказываюсь я, товарищ заведующий, потому что я человек! И лежать на столе, на котором вчера собаку оперировали, я отказываюсь!

— Какую собаку? — не совсем понял я.

— А вот они вчера, — Лапин ткнул грязным пальцем в сторону травматолога, — с приятелями собаку в гнойной перевязочной оперировали. А собака большая, лохматая, овчарка, кажется.

— Степан, это что еще за новости? — я гневно посмотрел Брыу в глаза. — Какую собаку ты вчера оперировал?

— Шеф, не ругайтесь! У моего соседа собака под машину попала, перелом ноги, обеих берцовых костей со смещением, ну попросил помочь, собака умная, жалко усыплять. У них же все как у людей!

— И что дальше?

— Ну, что, мы снимки сделали и прооперировали, я гвозди Богдановские ретроградно вбил, вроде нормально.

— Я не об этом, хорошо получилось, не сомневаюсь, ты отличный мастер. Я спрашиваю, почему вы притащили собаку сюда?

— А куда ее было? — наивно спросил травматолог.

— Надеюсь, вы решите мой вопрос? — перебил Лапин.

— Все решено, где перевязывали, там и будут дальше перевязывать! У нас перевязочная два раза в день моется и кварцуется.

— Сами бы, поди, не захотели там перевязываться! Вчера собаку, сегодня свинью притащат, а ты лежи, Лапин, нюхай все это!

— А ты, Лапин, не пил бы — и к нам не попал бы, лежи и молчи! — не выдержал я.

— А я молчать не буду! Я к главному врачу пойду, пусть он мне объяснит, почему меня, человека, после собаки перевязывают!

— Лапин, вас уже можно и на амбулаторное лечение перевести, — сказал травматолог. — Вы уже в стационаре не нуждаетесь.