Записки районного хирурга

— Послушай, Ибрагим, — теряя терпение, сказал я. — Тебе нельзя пить! Н-е-ль-зя! Усек?

— Да понял! Дайте пить!

— Маргарита Сергеевна, сделайте ему реланиума два куба! — сказал я и принялся ждать, когда подействует успокоительное, наблюдая за раненым через приоткрытую дверь.

Два миллилитра реланиума, похоже, ему были как слону дробина. Ибрагим продолжал требовать воды, не умолкая ни на минуту. Из соседних палат стали испуганно выглядывать другие пациенты.

Минут через двадцать ор достиг апогея, и привязанный Ибрагим стал елозить на кровати, пытаясь раскачать ее. Я с удивлением наблюдал за ним. Кровать широкая и тяжелая, но худосочному азербайджанцу удалось каким-то чудом раскачать и перевернуть ее.

Кровать упала на бок, раненый поднялся на ноги вместе с ней и снова попытался пробраться к крану. Мы снова уложили его на место. Добавили еще пару миллилитров успокаивающего, после еще. Он заснул только после шести кубиков.

Пришлось организовать круглосуточный пост возле любителя погулять с кроватью на спине. Был ли это постоперационный психоз, я не знаю, так как утром Ибрагим очнулся совершенно нормальным и вел себя смирно. Потихоньку ныл и просил попить, но кровать больше не переворачивал.

Я все боялся, что разойдутся швы на кишечнике и придется оперировать повторно, но все обошлось, и Ибрагим поправился. Я после сам попробовал перевернуть кровать, но у меня ничего не вышло. Через месяц ко мне заглянул и сам автор трюка. Ибрагим принес три бутылки коньяка и сказал «спасибо». Я напомнил ему тот инцидент и попросил повторить: Ибрагим лег на кровать, но перевернуть ее не смог. Мы посмеялись и расстались добрыми друзьями.

В определенные минуты организм способен мобилизовать все свои резервные силы.

В тот год зима пришла рано, уже в ноябре намело снега по пояс. Поздним осенним вечером я возвращался домой на уазике «скорой помощи». Мы только что закончили операцию на животе, и «скорая» развозила нас по домам. Сотрудники оперблока жили в разных районах поселка. Первой повезли к дому операционную сестру.

Салон автомобиля не отапливался, я, кутаясь в тулуп, в какой-то момент начал подремывать и прислонился к боковой дверце. Машина была старой, замок дверцы держался на честном слове.

Лихач-водитель резко повернул на узкой сельской улице, замок открылся, дверца распахнулась, и я на полной скорости вывалился из автомобиля. Мне удалось сгруппироваться, и я угодил в придорожный сугроб. Все произошло так быстро, что никто ничего не успел понять.

Я воткнулся головой точно в сугроб, Вошел в снежный холм по пояс, наружу торчали только ноги. Я засел настолько сильно, что не мог выбраться сам: мешал тулуп и толща снега, стягивающая руки. Кровь прилила к голове, мне не хватало воздуха, еще немного и я задохнулся бы. Но внезапно я ощутил, как кто-то разгребает снег и тащит меня за ноги вверх.

Через пару минут я лежал на дороге. Вокруг стояли члены оперблока и водитель и хохотали в голос. Встав и отряхнувшись, я присоединился к веселью. Все закончилось благополучно, но меня смущал один факт. От дороги до сугроба было не менее двух метров. Как мне удалось, сидя правым боком к обочине, угодить точно в сугроб, а не плюхнуться на мерзлую дорогу и сломать себе шею?

Многие вещи невозможно объяснить с точки зрения формальной логики. Поэтому мы называем их казусами.

Пете Похлебкину не повезло: он попал в стройбат. Прослужив пять месяцев, парень потерял килограммов двадцать собственного веса и приобрел такие твердые мозоли на руках, что запросто мог дергать крапиву без рукавиц.

Но судьба благоволила рядовому Похлебкину, так как его послали на погрузку пиломатериала в населенный пункт, располагавшийся всего в пятидесяти километрах от дома. Мамка Петина приехала и отпросила сыночка домой на одну ночь. Вечером забрала, а к утру обещала доставить служивого назад.

Голодный Петя с порога набросился на еду. Все время внезапной увольнительной он посвятил чревоугодию. Утром отяжелевший стройбатовец в сопровождении мамки поехал к месту службы. Вез его сосед дядя Николай, которому было обещано пол-литра самогона. «Трубы» у дяди «горели», и две трети «оплаты» он выпил залпом, даже не поморщившись. Отъехав километров пять от деревни, раритетный «Москвич 408» взбунтовался и на ровном месте перевернулся вверх колесами.

Дядя Коля отделался легким испугом, мамка сломала ключицу, а Петя получил тупую травму живота. Пока их нашли и доставили в больницу, прошло больше пяти часов. Водитель уже оправился и в лечении не нуждался, женщину загипсовали и, предложив в плановом порядке прооперировать — вставить специальный штифт в место перелома, госпитализировали в отделение.

С солдатом все обстояло гораздо сложнее. Он жаловался на боли в животе, состояние было тяжелым. Выполнив лапароцентез,[25] я получил кровь. Значит, внутренние органы повреждены и кровоточат. Я предположил, что повреждена селезенка.