Записки раздолбая или мир для его сиятельства

— Как обычно, не так ли, Галадриэль? — криво усмехнулся я. — Духи всегда только намекают.

— Да, разумеется. — Кивок. После чего её пальцы заскользили по струнам, играя вступление, словно ловя мотив. И, наконец, ударили боем.

Бой по шестиструнной гитаре — слышал. Понимаю. Сам балуюсь дворовыми аккордами. Но бой по многострунной лютне… Звучало необычно и совершенно не так, как я привык слышать в нашем мире. Но — красиво. Мелодию узнал не сразу, из-за экзотичности исполнения, но узнав, улыбнулся. Эльфийка тем временем запела:

В старой церкви не поют святые гимны.

Кровь на бревнах частокола католического хора.

Свора скалится им в спину, не по вкусу им отпетые могилы!

Крест в руках твоих, но в битве он не годен,

Сердце клеть свою проломит, веру в бога похоронит,

Старый крест — не щит Господень,

Свора бесится, и близко Черный полдень.

Если вы думаете, что для средневековья это нормальный текст — вы ошибаетесь. Это самый что ни на есть трешак по местным меркам. Особенно если его исполнять не в кабаке, и не про бравого героя, типа нашего Хельсинга. Тут есть свои трешаковые «страшилки» вроде наших стишков про «маленького мальчика», но они исполняются минимум с улыбкой. Тут же совершенно серьёзное лицо и интонация, эдакий надрыв в голосе, словно героическая песнь со знаком минус. Зал, а пока ещё, так получилось, из гостей никто не ушёл, сзади нас немножко так… Прихуел. Я же улыбался всё шире и шире. Ибо в каждом мире должен быть свой «Король и Шут» с мрачноватым средневековым чувством юмора. А эльфийка разорялась, вкладывая в голос энергию, и пела, даже не думая улыбаться, что вводило в диссонанс публику просто катастрофически. Припев выкрикнула, с героическим саркастическим надрывом:

Это не любовь, это Дикая Охота на тебя!

Стынет красный сок, где-то вдалеке призывный клич трубят.

Это — марш бросок, подпороговые чувства правят бал.

Это не любовь, ты ведь ночью не Святую Деву звал!

Ты ведь ночью не Святую Деву звал!

Мельком взглянул на Катюшу. Та встала, раскрыв рот от изумления и одновременно гнева. Лишь теперь понимаю, что означала та её рожица — растерзать была готова Галадриэль. Но тогда мне было слишком весело, чтобы понять не намёк даже, а предупреждение эльфийских духов открытым текстом. А эльфийка продолжала бесить мир:

Вспомни, разве ты читал Святые книги?

Ты не смог сдержать соблазна получить себе все сразу

И решил призвать Великих.

Так взгляни же в демонические лики!

И это не любовь, это Дикая Охота на тебя!

Стынет красный сок, где-то вдалеке призывный клич трубят.

Это — марш бросок, подпороговые чувства правят бал.

Это не любовь, ты ведь ночью не Святую Деву звал!

Ты ведь ночью не Святую Деву звал!

«Неправда, никаких Великих я не призывал!» — возопил я сам себе.

«Но ты мечтал очутиться в мире по типу «Игры престолов», Рома! — парировал я сам себе… Отчего теперь уже я налился краской. Да, хотел. Мечтал не о скучной жизни безработного, пытающегося устроиться на должность менеджера по продаже китайских болгарок, или месильщика ацетона без респиратора. Я видел себя вторым Старком. Или Баратеоном. Да хоть Торгариеном — я бы свой шанс не упустил. Да хоть бы кем, но непременно герцогом, владетелем, решающим судьбы государств. «Вот я бы им всем тогда!»..

«Но я же не призывал никого!» — в отчаянии закричал я сам себе.

«Не призывал. Но Вселенная тебя услышала. Бойтесь своих желаний, ибо боги могут их взять, и исполнить».

От этих мыслей хотелось повеситься, но, слава богу, эльфийка не давала скучать, продолжая песню:

Ты устал смотреть на праведные лица.

Мы тебя не осуждаем, просто жжем и убиваем.

Ты влюбился в демоницу, и решил ей подарить свою столицу.

Но это не любовь! Это Дикая Охота на тебя!

Стынет красный сок, где-то вдалеке призывный клич трубят.

Это — марш бросок, подпороговые чувства правят бал.