Записки раздолбая, или Мир для его сиятельства

— Ну, на кострах, — по свойски, про между прочим пояснил я. — Еретиков сжигали живьём. Милые священники. Многие в епископском сане. Во славу божию. Ставили столбы, привязывали к ним людей, клали хворост в ноги и поджигали. Ты что, не видела, как сжигают живьём?

Её аж перекосило. Аж рвотный позыв пришлось сдерживать.

— Ричи, прошу, не надо так!

— А это не я! — жёстко отрезал я, чтобы поняла, что я тут не решаю, а просто рассказываю. — Это они. И они так ДЕЛАЛИ. Во славу божию.

— Это не священники!.. — отрешённо покачала она головой. — Это исчадия Люциферовы.

— Вот потому и существовали еретики, — заметил я. — И потому еретиков того… — Провёл ладонью по горлу. — Конкуренция, понимаешь.

— Конкуренция… — потянула она понятное слово, но приняла описываемую жестокость.

— Это не наша церковь, — всё же смягчил я. — И я рад, что мы не додумались до таких зверств. Но там всё это было, только хуже. Я просто не всё рассказываю. А рассказать могу не всё, что читал. А читал не всё, что было, а только что записали, а записали явно не всё.

Её снова передёрнуло от ужаса и отвращения.

Далее я рассказал про Безье, глупую случайную сдачу города. Про Каркассон, ещё более глупую сдачу этой твердыни, описав предварительно двойной обвод стен, что там невъебацца какие должны быть при штурме потери, что такие крепости в принципе не берутся. Про Тулузу и её несколько осад, и про множество других моментов Альбигойских войн, которые не выветрились из памяти.

— Но почему так? — в ужасе держалась она за голову. Я лишь грустно усмехнулся.

— Повышенная самооценка. Переоценили себя любимых. Деньги есть — значит найдут силы и войско, значит незачем напрягаться и налаживать отношения. И это не просто так — они ведь до этого были опорой римского падре в других крестовых походах, против арабов. А теперь падре их самих…. — Я показал скручивание головы. — Того. Не думали, что зависть соседей так велика, что они пойдут на тотальную ненавистническую войну на истребление. В общем, недооценили ребятки соседей, недооценили человеческую алчность и зависть, но переоценили себя и свои силы. За что и поплатились.

Я замолчал.

— Но это ведь не конец? — поняла по моему молчанию она. — Галадриэль описала какие-то ужасы, а тут… Неудачная глупая война, но ничего запредельного.

— Конечно, — кивнул я. — Всё только начиналось. Понимаешь, у каждого рыцаря есть свой… Срок мобилизации. — Слово «карантен» тут не знают, это франкское слово. — И когда срок крестоносцев вышел, им стало нужно было платить. А платить всегда нечем, в принципе. И рыцари стали расходиться.

Катрин поняла, что случилось дальше (феодальный опыт) и засмеялась, и смеялась искренне и долго. Улыбнулся и я.

— Поняла! Рыцари ушли, и тех, кто остался, кто что-то захватил… Местные попросили на выход. Да? Методом отрезания головы или протыкания тела острым железным предметом. Я права?

— Угу. — Я кивнул. — Заметь, крестоносцы захватили только часть опорных пунктов, и в основном на равнинах. Оставалось множество замков в горах, которые сложно просто так захватить. Остались местные, верные прежним владетелям, увидевшие, как пришлые льют их кровь. С каким остервенением это делают. И оставшихся крестоносцев стали выгонять и резать. А те где бежали, а где заперлись в цитаделях. Пока падре не объявил новый поход, и не пришли новые крестоносцы.

— Поняла. — Катрин облегчённо вздохнула. — Бесконечная война. Знакомо, я много раз читала про подобные.

— Читала, да, — скривил я губы в покровительственной усмешке. — Но это была ДРУГАЯ вечная война. Да, крестоносцы приходили, захватывали, побеждали, но потом снова уходили и их опрокидывали. Местные уходили в леса и горы, избегая боя, рвали снабжение и коммуникации, изматывали врага, заставляя его уходить не солоно, но потом вновь прятались по норам, пережидая сроки мобилизации. В отместку пришлые их не просто грабили, а разоряли, топили в крови, вырезая городами и деревнями. Местные в ответ вырезали гарнизоны подчистую, когда могли. И так бы могло происходить до бесконечности, если бы не одно «но». Проблему нужно было решать. В неё было слишком много вложено. Иначе рухнет престиж тех, кто этот поход начал.

— Падре Рима?

— Падре, — кивнул я. — А ещё король франков с севера, он круто подписался на эту войну, он страстно хотел те богатые земли. И другие соседи, что ввязались и не могли найти повода выпутаться. Если они отступят…

— Их задавят недруги с других сторон, — понимающе закивала Катюша. — Так всегда бывает, если про тебя подумают, что ты слабый.

— А потому проблему решали, год за годом, волна за волной. От неё не отступались. И Окситанию таки задавили. Экономически.

Она нахмурила глазки, ожидая, что раскрою суть этого незнакомого понятия. Тут так воевать не было принято, война при феодализме это маленький гоп-стоп, захват, а не тотальное разорение и истребление. Даже степняки не уводят всех, чтобы вернуться через время за новыми рабами и мясом.