Записки разумного авантюриста. Зазеркалье спецслужб

Внезапно характер сна изменился, и Миямото ясно почувствовал, что он в зале не один, чувства опасности не было, но он явно был не один. Наставник увидел мальчика, стоявшего в почтительной позе в некотором удалении от почетного места и державшего в руках свиток, привязанный к молодой сосновой веточке. «Как он мог проникнуть? Полный сад учеников и слуг, система сигнальных колокольчиков… – подумал мастер. – Он преодолел все препоны, и лишь благодаря харагэй я ощутил его приближение!» Хозяин внимательно оглядел гостя. Это был мальчик лет десяти – двенадцати, маленький, худой, одетый в платье монаха.

Лицо его выдавало китайское происхождение. Одет он был бедно, но поза и взгляд показывали, что маленький монах знаком с правилами поведения в обществе. Изображение мальчика слегка светилось в сонном мареве, что придавало ему некоторое сходство с маленьким бодхисатвой. Мусаси слегка кивнул, мальчик поклонился, приблизился, опустился на колени, еще раз поклонился и протянул веточку с привязанным к ней посланием. Развернув свиток, мастер увидел каллиграфически выведенные иероглифы, говорившие о большом умении автора в области изящного письма. Послание на китайском языке гласило:

«Во многие страны распространилась слава о Вашем великом умении в постижении Пути меча. Ваше искусство высоко и совершенно. Но не откажите жалкому последователю великого учения Будды, изведавшему все превратности Пути, в возможности предстать перед Вами и нижайше просить Вас о великой милости – позволить стоять с Вами на одной площадке для фехтования и постигать свет учения из Ваших рук. Прошу также не гневаться на меня, ничтожного, но осмелюсь просить Вас о еще одной милости. Смиренно прошу разрешения внимать Вам и ответить Вашему искусству ретодзекая посредством бумажного веера». Далее следовали стихи:

Сад мой весенний.
Ветка цветущая сакуры
Склонилась над камнем.

Миямото закончил чтение и оторвал взгляд от свитка. Маленький слуга все так же стоял на коленях, почтительно ожидая ответа.

– Кто твой господин? – услышал Мусаси свой голос.

Но странный гость закрыл рот рукой, давая понять, что лишен дара речи, затем молитвенно сложил руки и поклонился. Миямото дважды хлопнул в ладоши и посмотрел на немого мальчика, который явно не слышал звука хлопков. Почти моментально вбежал слуга, которому хозяин продиктовал краткий, но изысканный ответ, приглашая странного монаха из далекого Китая посетить его жилище. Немой мальчик почтительно, стоя на коленях, принял свиток и, бережно держа его перед собой, растворился в сонном мареве ночи.

Мусаси долго осмысливал происшедшее. Просьба монаха фехтовать против двух разящих мечей бумажным веером была странной. Возможно, пришелец из Китая не знал, что другое имя Миямото Мусаси было Мастер, отрубающий головы. Правда, так Мусаси чаще называли недоброжелатели, которые не осмеливались вызвать его на поединок, но втайне завидовали его мастерству.

Как-то в далекой молодости четверо таких завистников устроили Мусаси засаду в саду одного из монастырей, где Миямото любил прогуливаться после бесед с духовным наставником. Самураи решили напасть на задумавшегося Мусаси одновременно с четырех сторон и убить. Миямото проводил медитацию кин-хин– его ноги в гета равномерно передвигались мелкими шажками на полступни, а глаза были полуприкрыты. В какой-то момент Мусаси вдруг взорвался короткой серией движений «полет бабочки». И только стряхнув с меча кровь, огляделся и увидел четыре обезглавленных тела, лежавшие у его ног и продолжавшие сжимать теперь уже бесполезные мечи.

Мастер пригласил к себе гостя прямо сейчас, не откладывая встречу, ибо это могло послужить поводом для мысли, что старый мастер удивлен посланием и ему надо время для подготовки к встрече. Хозяин спокойно, без тени волнения ожидал гостя, а сновидение, подчиняясь своим непредсказуемым законам, рисовало в сознании мастера картины исполнения дебана-вадза –техники опережающего удара. Эта техника относилась к высшему разделу. Она была воплощением высокого принципа чистоты, принципа Луна в воде– принципа мгновенного отражения. Чаще всего начало атаки можно было уловить по малейшим изменениям во взгляде и дыхании соперника. Конечно, колебания складок одежды, дыхание и другие малозаметные проявления были немаловажны, но глаза были тем главным зеркалом, в котором отражалось все, что произойдет мгновение спустя. По малейшим изменениям взгляда можно было определить момент начала атаки и ответить на нее своим более эффективным движением.

Мусаси приказал слугам и помощникам доложить о приходе гостя и сразу пригласить его в зал. Но монах появился так же внезапно, как и его слуга. Он как будто нарисовался из воздуха и, выйдя на середину зала, вежливо поклонился Мусаси. Легкий светящийся ореол окружал фигуру гостя, придавая ей некую воздушность и бестелесность.