Записки разумного авантюриста. Зазеркалье спецслужб

На вид монаху было лет тридцать, не более. Одет он был скромно, телосложение не выдавало в нем большой силы. Выглядел он обычным, самым обычным человеком. Во время службы в любом буддийском храме он ничем не выделялся бы из общей массы монахов. Немой мальчик-слуга стоял несколько позади и сбоку от своего господина и держал в руках красивый бумажный веер, на белой поверхности которого был начерчен иероглиф Дао – Путь мироздания. Монах поклонился и, приблизившись, передал Мусаси маленький свиток. Это была поминальная записка – письмо, в котором автор просил не ставить в вину сопернику свою смерть в поединке. Мусаси достал из шкатулки свою того же содержания записку и положил ее рядом с запиской китайца. Теперь все формальности были соблюдены, и оба мастера готовы были продемонстрировать свое искусство.

Сознание Мусаси отражало происходящее, как ровное зеркало, и он видел все своими глазами и одновременно как бы стороны, что создавало необычное ощущение двойного присутствия. Слуга передал китайскому мастеру веер, а Миямото обнажил оба свои меча. Кроме вечно молчащего слуги монаха, в зале никого не было.

Соперники вышли на середину зала и замерли друг против друга. Один держал в руках два меча: большой, предназначенный в основном для атакующих действий, и малый, используемый прежде всего для защиты от оружия противника. Второй застыл, зажав между пальцами вытянутой руки бумажный веер с сакральным иероглифом. Оба смотрели друг другу в глаз и не двигались. Так прошло довольно много времени, но ни один из мастеров не сделал ни малейшего жеста, не отвел взгляда. Казалось, что это два изваяния замерли в единой скульптурной композиции, ибо нельзя было уловить даже признаков дыхания.

Поняв, что ни один из них не сделает первого необоснованного движения, оба соперника отступили шаг назад и закружили по залу, демонстрируя тай-сабаки– искусство перемещения, уходов, лавирования. Китаец выдвинул несколько вперед руку с веером, и в то же мгновение острие большого меча, описав в воздухе замысловатую траекторию, мелькнуло над веером, и маленький тонкий лоскут отделился от бумаги и, кружась, плавно опустился на пол зала.

Тим – Анб, США; Шицуя – СП, Япония; автор – СССР – мирное сотрудничество в додзё

Глядя на себя со стороны, Мусаси не без удовлетворения констатировал, что его двойник, вступивший с ним в единоборство, оказался на высоте и смог изящно продемонстрировать уровень своего мастерства. Миямото видел недостатки и слабые места в стойке и форме передвижения монаха и, почувствовав момент проведения атаки, нанес серию разящих ударов. Здесь были и «полет бабочки», и «мельница», и двойной скрестный удар, и удар, секущий на двух уровнях.

Но китаец, то исчезая, то появляясь вновь, ускользал от ударов и после серии атак все так же представал перед своим грозным соперником, несколько выставив вперед руку с веером. Мусаси вновь почувствовал момент и провел новую серию ударов. Несколько раз он чувствовал, что острие его меча сечет ткань одежды монаха, но достичь большего пока не удавалось. Веер плясал перед глазами, закрывая часть поля зрения и не давая возможности уловить уход соперника. Но Мусаси сам прекрасно владел техникой работы с боевым веером и спокойно обрабатывал своего соперника, бесстрастно фиксируя его слабые места и промахи. Мастер хорошо видел себя со стороны. Строго оценивая свои действия, он не мог найти в них никакого изъяна. Все движения были экономны и изящно отточены.

Сновидение полностью занимало мастера. Неожиданно он услышал далекую музыку – играла флейта и малый барабан отбивал ритм. Звуки этих инструментов были хорошо знакомы любому человеку его круга. Они воодушевляли, придавали новые силы, окрыляли. Мусаси обрушил новый каскад изощренных ударов на этого светящегося человечка. Нет, у него не было злобы или страстного желания изрубить монаха на куски. Мусаси отлично знал, что появление подобной мысли сбивает общий настрой поединка, нарушает правильный ритм дыхания, заметно убавляет силы и прибавляет несоизмеримо больше усталости. А самое главное – притупляется чувство интуитивного предвидения, составляющее незримый стержень искусства.

Вновь и вновь мечи «спящего мастера» секли лоскуты на одежде фехтовальщика веером, но сделать большее ему было не под силу. Внезапно во время одной из атак Мусаси почувствовал, что монах перехватил его движение, схватив большой меч поверх его кисти, и в то же мгновение мастер, описав дугу, упал на пол. Он не услышал звука падения – сон сделал его беззвучным, но чувство полета Миямото ощутил намного острее, чем наяву. Возможно потому, что наяву мастера давно уже никто не бросал. Мусаси мгновенно оказался на ногах, сделал круговой взмах обеими мечами, отсекая пространство вокруг себя, и в то же время почувствовал легкий шлепок веером по затылку. Мусаси отскочил, сделал несколько защитно-контратакующих движений своим смертоносным оружием, но почувствовал новый шлепок, теперь по щеке.