Записки разведчика

Так произошла первая встреча Стрелюка с Сашей Решетниковым и еще двумя товарищами, отбившимися от отряда. После этого Решетников решил дождаться, пока выздоровеет Костя и идти вместе. Он еще дважды навещал раненого. Тем временем Стрелюк поправился, мог уже ходить. Правда, рана еще давала себя знать. Надо было с недельку выдержать, чтобы она совсем зажила. Но обстановка не позволила.

В хутор зачастили полицаи. Оставаться здесь было не безопасно. Товарищи забрали Костю в лес… Через три дня ночью Стрелюк с товарищами зашел к Иваночко попрощаться и запастись продуктами. На этот раз он, кроме пистолета, имел и автомат. «Подаемся к своим. Спасибо вам за все», — сказал Костя на прощание.

Наутро в лесу начался бой, длившийся около двух часов. Хуторяне недоумевали: «Кто бы это мог быть?» И только Михаила догадывался о причине стрельбы и тревожился за судьбу четырех партизан.

Когда стрельба затихла, на хутор заявились разъяренные бандиты-националисты. Они погнали в лес крестьян, чтобы опознать убитых. Хуторяне подходили, снимали картузы и кепки, внимательно всматривались в лица четырех трупов, уложенных в ряд и, покачав отрицательно головой, молча отходили.

– Он тот хлопец больше всех лиха причинил. Человек двадцать наших убил, — говорил главарь бандитов, указывая на чернявого, в котором Иваночко с трудом узнал Костю Стрелюка.

Среди местных жителей не нашлось ни одного человека, кто бы опознал убитых. Михаила пришел домой и на немой вопрос жены ответил:

– Не горюй, жинко. Нашего Кости убить не можна. Он будет жить!

Так и не удалось Косте получить весточку от матери и прочитать ее стихотворение, которое мать посвятила своему единственному сыну, назвав это стихотворение «Прощание комсомольца с матерью».

Много лет спустя, после войны мне в руки попала пожелтевшая от времени воронежская газета за 30 декабря 1943 года, в которой было напечатано стихотворение Марии Алексеевны Стрелюк. Вот оно.

Ты рано улетел, орленок быстрокрылый,

Свое гнездо покинул в тот же час,

Как осознал ты сердцем, мальчик милый,

И матери сказал, с улыбкою простясь:

«Прощай! Я ухожу, благослови, родная!

Иду туда, где нужен, где кипят бои,

Громить врагов коварных, проклиная,

Содрогнутся противники мои.

Я все решил! Я буду партизаном,

Я отомщу за вражеский разбой.

Не говори, что это слишком рано -

Я выполню приказ любой.

Я буду мстить за смерть отцов и братьев,

За слезы матерей, за наши города,

За девушек без обуви и платья,

Что извела в мороз фашистская орда.

Гордись, родная, сыном-комсомольцем,

Приветствуя его, а не виня.

Иду в отряд сегодня добровольцем.

Ну, улыбнись и поцелуй меня!»

Память об отважном разведчике Косте Стрелюке жива. В Воронеже в школе имени А.С. Пушкина, в которой учился Костя, и в Острогожской школе № 3 пионерским дружинам присвоено имя Кости Стрелюка.

НА НОВЫЕ ДЕЛА!

В ожидании самолетов с грузами подразделения вели разведку, отдыхали и приводили себя в порядок. Одним словом, залечивали раны.

Тяжелораненых отправили на Большую землю с сабуровского аэродрома. Распрощались мы и с нашим уважаемым начальником штаба Базымой Григорием Яковлевичем, получившим ранение при выходе из Карпат.

Пользуясь случаем, ребята отправляли письма. Выслал и я несколько писем друзьям и знакомым в разные города с просьбой, чтобы помогли мне разыскать родных и жену с дочерью.

Штабы засели за составление отчетов и наградных листов. Запросили самолеты с Большой земли. Вершигору вызвали в Москву. Улетая, он взял с собою радистку Аню Маленькую и Володю Лапина. Мы надеялись, что Петр Петрович ускорит присылку самолетов с боеприпасами и взрывчаткой.

Наступили осенние заморозки. Партизаны раздетые, в рваной обуви впроголодь жили в шалашах и землянках. По вечерам собирались у костров, вспоминали бои и переходы в Карпатах, распевали новую песню, написанную партизанским поэтом – минером Платоном Воронько. Песня посвящалась Карпатскому рейду. Поэт выстрадал ее вместе со всеми партизанами, поэтому каждое слово песни било прямо в сердце. Пели на мотив «Казака Голоты».

Леша Журов и Миша Демин торжественно запевали:

По высоким карпатским отрогам,

Там, где Быстрица – злая река,

тут подхватывали все разведчики:

По звериным тропам и дорогам

Пробирался отряд Ковпака.