Записки реаниматолога

— Вова, мы, медики, сейчас плохо живем, а посмотри, как живут врачи в Америке. Там это Врач, с большой буквы! У него заработная плата по настоящему достойная нашего тяжелого труда, и ты будешь так жить.

Лишь мама мне тихо шептала: «Вовочка, может, ты в инженеры подашься?»

— Не, мама, я хочу быть врачом.

Я, наивный, верил в счастливое будущее. Поступил в институт и стал врачом, и сейчас я понимаю, что дальше будет только хуже.

Показательный случай с доктором из Белгорода. Он убил пациента. Ужасный поступок, мы, медики, единодушно осуждаем это, пусть он получит свой срок, как обычный убийца, по закону, а не под давлением общественности. Но ведь то, что творится в обществе, ужасает больше. Народ мечтает о максимальном наказании убийце, желает ему пятнадцати лет тюрьмы, а еще лучше сгнить за решеткой. Мне в письмах пишут: «Ну что доктор, ты сегодня не убил очередного больного?»

Вы, когда нас убивают, желали убийце сгнить за решеткой? Нет. Каждый год какой-нибудь психопат пыряет ножом, стреляет из дробовика в медработника. Каждый год умирают врачи не своей, неестественной смертью. Общество когда-нибудь возмутилось этому? Нет. Чаще — так ему и надо, лепиле этому, поди убил кого-нибудь, а родственник поквитался.

У доктора шансов загреметь за решетку в разы больше, чем у обычного человека. Мы то уж точно знаем, что от тюрьмы и сумы не зарекайся. Мы уязвимы, нас можно всячески осуждать, пинать. А вы, общество, не подумали, что скоро врачей то не останется? Уже во многих поселках не хватает врачей, люди лечатся травками и молитвой. Мы, видя такую вакханалию, пляску на наших костях, — уходим из медицины.

Студент медик, видя такое дело, не идет в экстремальную медицину (хирургию, реаниматологию, терапию), а идет где попроще, безопаснее и где больше платят.

Дальше будет только хуже, и я своих детей не пущу в мединститут. На хер надо, пусть хоть они будут инженерами, бухгалтерами, нефтяниками, парикмахерами, да кем угодно. На мне закончится династия медиков (у меня бабушка, отец, брат из этой когорты). Хватит! Я не буду кормить своих девочек байками о прекрасном будущем…

1:1

Поступил парень с ножевым в спину, прямо с громадным ножом в спине. Разрезано легкое, кровь излилась в плевральную полость, там же воздух сдавил легкое и сердце. Давление уже было на нуле. Бригада сработала четко, сразу в операционную, легкое ушили. Восполнили кровопотерю, давление стабилизировали.

Я отлучил больного от ИВЛ, очнулся, удалил трубку из трахеи. Полночи заставлял его дышать в баночку через трубочку, так мы расправляли легкое.

Забавный случай случился в первую ночь, когда пациент еще проводил первые часы после операции и вопрос жизни еще стоял остро. Реаниматологу только к двум ночи удалось прикорнуть, доктор сразу провалился в глубокий сон.

Прошло пятнадцать минут, звонок:

— Алло, здравствуйте, это полиция, сержант Пупкин.

— Да, реанимация.

— Я хочу узнать о состоянии Васечкина. (Пл…ть, в третьем часу ночи полицейскому приспичило…)

— Прежнее, в медикаментозном сне, — ответил доктор раздраженно и положил трубку.

Прилег, все — сна нет. Мучился, мучился, прошелся по отделению, полежал, сна нет, все стабильные. Зло накатило, пятый час утра. Доктор взял трубку и позвонил в полицию:

— Алло, полиция?

— Да, ответил дежурный.

— Это из реанимации, можно мне сержанта Пупкина, я по больному хочу доложить.

Дали трубку Пупкину.

— Алло, — ответил Пупкин сонно, явно тока выбравшись с кушетки.

— Алло, сержант Пупкин?

— Да…

— Докладываю по состоянию Васичкина, у него все без изменений, стабильный на ИВЛ.

— Один-один, — рассмеялся сержант, поняв прикол доктора. У доктора отлегло, удалось наконец вздремнуть.

Человек, как рыба, смена среды губительна для него!

Осень. Ночь. Меня выдернули в приемное отделение. На полу лежит мужчина в состоянии клинической смерти.

Грязный, вонючий, животные буквально разбегаются от медперсонала в разные стороны. Я спокойно надел перчатки, помог, чем мог — попытался оживить. Констатировал ему благополучную загробную жизнь и выяснил причины его кончины.

Оказалось, что добропорядочный прохожий, увидев человека, барахтающегося в луже, вызвал скорую. Те приехали, вытащили и привезли в приемное отделение, где он и благополучно скончался.

Я давай читать им нравоучения:

— Что же вы не хорошие такие, редиски, делаете?! Вы же его вытащили из привычной ему среды обитания, там же (в луже), все необходимые питательные вещества и растворенный кислород! Думать надо, вот оставили бы его, мож и живой остался, а такая резкая смена температур и обстановки, а также лишение его микроэлементов фатально сказалось на его самочувствии…

Коллеги с удивлением слушали мою тираду, не зная — принимать к действию или смеяться.

Недобоги

Отработав десять лет врачом, чувствуешь себя полубогом медицины (полубог — потому как не защищена диссертация, профессура, это боги!). Все умеешь, все знаешь, смотришь на молодых врачей с иронией, на их лишнюю суету, копошение над пациентом — с усмешкой.