Записки реаниматолога

Спустя две недели его полностью отлучили от аппарата. Вроде все было хорошо. Но через двое суток легкие его снова утонули, он стал захлебываться мокротой, появилась одышка, поехала крыша, и мне пришлось перевести его на управляемую ИВЛ. И мы снова начали бороться за его жизнь. Только ко всем проблемам — сердце перестало эффективно перекачивать кровь, нам пришлось постоянно вводить препараты похожие на адреналин.

Опять ежедневные бронхоскопии, анализы, лекарства. Разрезали дыру в трахее, навинтили трахеостому, стало легче санировать мокроту, ухаживать за легкими. Честно говоря, мы уже и не надеялись, что он выживет. Но чудеса случаются. Чудеса и труд наших сестер, врачей. Сейчас я уже могу писать, что жизнь его уже вне опасности. Трубку из трахеи вынули. Он дышит сам. Вы бы видели, как он кушает! Его ложка работает как автомат. Он сильно исхудал, очень сильно. Теперь мы хорошие приятели. Видя меня приходящим на дежурство, он ждет, когда я к нему подойду, протягивает руку. Я пожимаю уже сильную руку сильного духом человека.

Наверное, здесь я должен остановиться, в сказке так и должно быть, но… когда рассеялся туман в левом легком, мы увидели зло. Без метастазов, без прорастания в другие ткани, но это рак. Ему еще предстоит долгая борьба за жизнь, но это будет уже не в нашем учреждении…

Кому жить, а кому умирать

Пожилой мужчина к нам как-то поступил, крепкий еще, да и повод, по нашим, реанимационным меркам — плевый — непроходимость у него, из-за спаечной болезни. Спайки развели и снова здоров. Просто для наблюдения взяли, дабы исключить все наши осложнения и услышать первый всплеск кишечных шумов.

— Ну что отец, как жизнь?

— Да какая это жизнь, помирать пора, — чуть кряхтя, молвил он.

— В смысле? Вы что, помирать собрались?

— А что мне жизнь — болезни одни, да и для общества пользы от меня ни какой…

— Ты это чего? — удивился я, — Вы чем занимались до пенсии, поди работали на благо Родины?

— Ну да, тридцать лет на заводе, пятнадцать на руководящих должностях, сейчас пенсионер.

— Ого, и вы считаете, что если вы сейчас пенсионер, то пора и умирать?

— Ну а зачем мне жить?

— Да как же, вы всю жизнь отдали служению нашей стране, теперь страна должна вам обеспечить достойно прожить пенсионные годы (конечно достойно наша страна вряд ли обеспечит жизнь, но надо же что-то сказать), — понесло меня, — Да в других странах жизнь у пенсионеров только начинается, они путешествуют, живут…

— Было бы здоровье, а то в прошлом году операция, в этом году операция…

— Да, в прошлом экстренная холецистэктомия, лечили перитонит, так?

— Да…

— В этом — спайки образовались. Ну и что теперь — помирать? Да с этой болячкой молодые живут и ничего! Только двигаться — шевелиться надо!

— Да я шевелился, огороды, с бабкой гуляем регулярно…

— Мало шевелились (чуть про секс меня не занесло). У вас не рак, не смертельная болезнь, вон сосед за стенкой, ему и сорока нет, досиделся дома, привезли полуживого, одно легкое съела пневмония, в печени — цирроз. Вот у него проблема, и ему, возможно, недолго осталось. А у вас — на ЭКГ умеренные изменения, УМЕРЕННЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ в вашем возрасте! Это только у молодых такое бывает! На рентгене норма. Что вам мешает продолжать жить?

— Ну я…

— Да вам еще десяток лет можно спокойно грядки садить, да внуков нянчить!

— Спасибо доктор, — наконец воодушевился пациент, — значит еще поживем с супругой, — улыбнулся он.

А мужчина с пневмонией в тот же вечер умер. Действительно тянул до последнего к врачу, не любил он походы к докторам, и вот результат… Но перед тем, как попасть в реанимацию, выкурил свою последнюю сигарету в жизни (доктор об этом узнал по запаху). Привезли черного от гипоксии, с одышкой под сорок, с давлением на полу. Сразу перевели на ИВЛ. От родных узнали, что у него вирусный гепатит, с переходом в цирроз. Тотальная пневмония, цирроз — злобная смесь.

А деда утром перевели в хирургию. Еще жить да жить, а такие у наших пенсионеров мысли…

Не вышла на дежурство

Врач не вышла на работу потому что…

В тот злополучный день была теплая безветренная погода. Пасха, святой праздник на Руси. Работать в такой день нельзя, но врачебный долг обязывал вечером выйти на дежурство. Муж предложил выехать на природу, до восьми вечера еще далеко, почему бы и нет. Природа, сосны, бодрый костерок догорал, обнажая угли. Вскоре заскворчали свиные шашлыки, аромат непередаваемый.

— Мам, а мам, — услышала женщина голос девятилетнего сына Алексея, — можно я на речку схожу?

— Сходи сынок, только не вздумай на лед ступать! Лед тонкий, — наказала она сыну.

Дожаривалась очередная порция мяса. Мужчина отошел по своим делам. Оксана следила за готовкой. «Пора бы сына отозвать, мясо готово,» — подумала она.

Тут услыхала истошный вопль.

— Помогите, помогите!!! — кричал ее сын.

Оксана рванула на помощь. Ее глазам предстала ужасная картина — Алексей, провалившись под полынью, безуспешно пытался залезть, царапал ногтями, но скользкая льдина не давала шансов. Течение упрямо тянуло пацана под низ.