Записки ритуального агента и другие истории

– Мария Степановна, – ответила старушка.

– Мария Степановна, ещё раз примите мои соболезнования, – произнесла я. – Давайте присядем, и я расскажу вам, что надо делать.

Мы сели за круглый деревянный стол, и я открыла свою сумку. Бабушка держалась бодро, и по ней не было видно, что она очень горевала. Может быть она давно была к этому готова и уже заранее оплакала своего мужа. По своему опыту я знала, что такое бывает.

– Скажите, скорая уже была?

– И скорая и участковый, – ответила она.

– Они оставили какие-нибудь документы?

– Да, конечно, – Мария Степановна положила передо мной исписанный розовый листок.

– Мария Степановна, я за вас соберу все документы, – говорю я. – Если у вас денег нет, то вы имеете право на минимальную выплату из городского бюджета. Этого хватит на самые дешёвые похороны.

– Почему это нет? – вдруг встрепенулась старушка. – Деньги у меня есть.

– Да, откуда?! – вырвалось у меня.

– Не сомневайся, девонька, – сказала она. – Есть деньги, есть.

С этими словами она подошла к старому двустворчатому шкафу, открыла его и вытащила оттуда большой целлофановый пакет. Она передала его мне, и я его тут же открыла. В следующий момент я застыла от удивления.

Пакет был до верху набит пятитысячными купюрами. Я не знаю, сколько там было денег, но весил он несколько килограмм. Этого хватит на роскошные похороны, на памятник и ещё столько же останется.

– Откуда?! – в изумлении спросила я.

– Это пенсия, – ответила старушка. – Мы с дедом её сюда складывали.

– На что-же вы жили.

– Э, девонька, – произнесла она. – Деньги – от Дьявола. Поэтому мы к ним не прикасались. А жили на то что нам добрые люди подают. Ну и на помоичке что-то найти можно.

Я ошарашенно смотрела на неё и несколько секунд не могла прийти в себя.

– Не смотри на меня так девонька, – усмехнулась старушка. – Бери сколько надо и похорони моего деда как положено.

Рассказы

Секс без границ

(Глава, не вошедшая в книгу «Секс без границ»)

Как-то раз Евгения уговорила меня пойти вместе с ней на вернисаж. Я, честно признаться, был очень удивлён этим обстоятельством, поскольку никогда не замечал за ней особой любви к искусству, да и сам был далёк от этого. Поэтому упирался как мог. Но Женя всё же меня уговорила. Она сказала, что на этом вернисаже будет выставлять свои работы её подруга, начинающая художница, и мы должны её поддержать.

– Подруга-то твоя, хоть не очень страшная? – обречённо спросил я.

– Да ты что?! – Евгения строго посмотрела на меня. – Она красива, как порнозвезда!

– Тогда я, конечно, пойду. Но с одним условием: ты меня ей представишь.

– Само собой, неугомонный.

К выставочному залу мы подъехали к середине дня. Войдя в помещение, я увидел, что народу было не так много. Люди стояли небольшими группами по два-три человека перед картинами, висевшими на белых стенах и тихонько переговаривались между собой. Я, было, тоже остановился перед одной из картин, на которой были изображены обнажённые нимфы, но Евгения сразу взяла меня под руку и увлекла вглубь зала.

– Дай мне насладиться высоким искусством, раз уж мы здесь, – взмолился я.

– Потом насладишься, – ответила моя стремительная женщина. – Наша выставка на втором этаже!

Широкая мраморная лестница ведущая на второй этаж находилась в конце огромного зала. Мы поднялись по ней, я оглянулся по сторонам, и в моих глазах тут же зарябило от разноцветных огромных пятен.

– Это, что такое?! – недоуменно спросил я. – Мы попали на выставку обёрток от жевательных резинок?

На стенах, где в моём понимании должны были висеть картины, висели полотна, хаотично размалёванные яркими красками. Я посмотрел на некоторые из них, но с первого раза, как не старался, так и не смог понять, что на них изображено.

– Темнота! – воскликнула Женя с нотой сочувствия. – Ты что, никогда не слышал об абстракционизме?

– Слышать-то я слышал, – ответил я, почесав затылок, – но ни разу не видел. Может быть, ты, если такая продвинутая, объяснишь мне, что нарисовано хотя бы на одной из них.

– А, это неважно! – воскликнула моя подруга. – В отличие от традиционной классической живописи, здесь ты можешь не знать, что именно хотел изобразить художник. Здесь ты должен попытаться уловить настроение красок.

– Художник?! – в свою очередь воскликнул я. – Ты сказала – художник?! Я не верю своим ушам! Я-то думал, что всё это намалевала пьяная обезьяна кончиком своего хвоста!

– Я вижу, что попала в общество некультурного и неотёсанного мужлана, – с глубоким вздохом проговорила Евгения. – Но, ничего. Я займусь твоим воспитанием, как только у меня появится время.