Записки русского генерала 1798–1826 гг.

Начальник корпусного штаба прислал сказать, что беспрепятственно дошли они до города, и оный найдя оставленным жителями его, заняли. Вскоре пришёл я с войском и расположился в городе. Все окрестные горы наполнены были спасающимися жителями с их семействами и имуществом; я запретил их преследовать, хотя, рассеянными и объятыми ужасом, легко можно было овладеть ими. В городе нашли мы несколько хлеба…

К шамхалу явились знакомые ему люди и посредством их вызваны многие из знатнейших старшин, а вскоре и сам главный кади, который весьма боялся явиться, будучи причиною своевольства акушинцев и следуя внушениям вредных нам людей, которых принимал всегда с особенным дружелюбием и оказывал им помощь.

Наконец начали появляться жители и водворяться по-прежнему. В лагерь приходили женщины отыскивать грудных ребят своих, которых солдаты сберегали. Одному из знатнейших старшин возвращена была молодая дочь его, которую во время плена её содержали с должным уважением.

В городе разорить приказал я несколько домов, принадлежащих друзьям беглеца Ших-Али-хана и участвовавших с ним во всех вредных замыслах его против нас. Войскам доставлен был провиант, в котором начали они нуждаться. Собравшиеся жители и главнейшие из старшин приведены были к присяге на подданство императору в великолепной городовой мечети; войска были под ружьём и сделан 101 выстрел из пушек.

Я назначил главным кадием бывшего в сём звании незадолго прежде и добровольно сложившего оное старика, известного кроткими свойствами и благонамеренностию, и выбор мой был принят акушинцами с удовольствием. От знатнейших фамилий приказал я взять 24 аманата и назначил им пребывание в Дербенте. Наложена дань ежегодная, совершенно ничтожная, единственно в доказательство их зависимости.

Они обязались никого не терпеть у себя из людей, правительству вредных, были признательны за пощаду и видели, что от меня зависело нанести им величайшие бедствия. Мне при выражениях весьма лестных поднесена жителями сабля в знак особенного уважения. Многим из отличнейших людей, в особенности пяти кадиям, начальствующим в магалах или округах, роздал я приличные подарки; некоторых, потерпевших разорение, наделил скотом, отбитым во множестве.

Во время пребывания в Акуше явился бунтовавший зять шамхала и некоторые беки, сопровождавшие в бегстве Ших-Али-хана, прося о помиловании и позволении возвратиться на родину, и получили прощение. Нескольких магалов жители казыкумыцкие, недовольные поступками Сурхай-хана, пришли с жалобою на него и просили, чтобы я их отдал под покровительство полковника Аслан-хана Кюринского, которому они присягнули в покорности.

Аслан-хан с самого начала военных действий находился с своими войсками в отряде генерал-майора князя Мадатова в Табасаранской и Каракайдацкой провинциях и при мне в Акуше. Ему за непоколебимую верность и усердие государю обещал я Казыкумыцкое владение и достоинство хана в непродолжительном времени.

В Акуше с достоверностию узнал я о связях Сурхай-хана Казыкумыцкого и Мустафы-хана Ширванского с Дагестаном и о стараниях их возмущать оный против нас, думая, что тем обратят на себя большое уважение правительства, из опасения, что они могут участвовать в намерениях народов дагестанских.

Из захваченных письменных дел главного кади открылись тайные действия многих других изменников и злодеев, и в собственности уцмия Каракайдакского и хана Аварского. Мать сего последнего, имевши двух своих дочерей в замужестве за шамхалом, просила письмом акушинского кади, чтобы он старался схватить шамхала и доставил бы ей удовольствие напиться его крови. Какие нежные чувства женщины и великодушная попечительность о зяте!

Тут же бежавший от Ших-Али-хана казначей, долго при нём служивший, сказывал, какие и когда пособия деньгами или в вещах доставляла ему Персия, и в каких ещё в недавнем времени находился он в сношениях с наследником Аббас-Мирзою. Что почасту скудны бывали сии пособия, что недоставало на содержание, и он принуждён был войти в долги и находиться в беднейшем положении, ибо потеряна надежда, чтобы когда-нибудь заплатить оные Персия согласилась.

С начала бегства Ших-Али-хана имел при себе довольно многочисленную свиту, желая тем придать себе более важности, и сие требовало от него больших издержек и наконец последние средства его истощило.

26 числа декабря выступил я из Акуши обратно, сопровождаем поставленным мною главным кадием и всеми почётнейшими старшинами, которых и отпустил я с первого моего ночлега.

Провинция Акушинская имеет жителей не менее пятнадцати тысяч семейств; лежит вообще вся в местах гористых, среди коих заключаются не весьма обширные, но прекрасные долины. Земля оной весьма плодородна и обработана с чрезвычайным тщанием, нет малейшего пространства невозделанного; каждого поселянина участок отделён межою. В некоторых местах произрастают хорошие леса, но рек весьма мало.