Записки русского генерала 1798–1826 гг.

Вскоре представился удобный случай для произведения сего злодеями. Полковник Пузыревский, обозревая Грузию, заехал в жилище сего князя, и узнав, что он находится не в дальнем расстоянии, желал видеться с одним из друзей его, который, также будучи замечен человеком неблагонамеренным, имел тогда у него своё пребывание.

В проезд чрез лес в сопровождении одного офицера, переводчика и одного казака, встретился он с несколькими гурийцами, и когда спрашивал их, где их князь, сделаны по нём ружейные выстрелы; одним из них он убит был на месте, как же убит и казак, офицер и переводчик схвачены и увлечены. Конвойная весьма небольшая команда, которой приказал полковник Пузыревский оставаться назади, не смея идти в лес, где слышны были выстрелы, возвратилась.

Старший военный в Имеретии начальник, Мингрельского пехотного полка командир подполковник Згорельский, собрал тотчас отряд войск и вступил в Гурию, в которой мятежники собрались в нескольких силах. Худо сделавши распоряжения свои, и, как после узнал я, не будучи весьма храбрым человеком, при первых ничтожных препятствиях, потерявши в одной перестрелке несколько человек, не смел идти далее и возвратился.

Сие ободрило мятежников, и не только усилились оные в Гурии, но водворился мятеж в Имеретии. Невежественное и самое подлое духовенство, паче же родственники вывезенных митрополитов, старались умножить оный. Многие из дворян были участниками, а главнейший виновник всех беспорядков, некто князь Абашидзе, подкрепив шайки мятежников несколькими сотнями жителей Ахалцыхского пашалыка, заставил провозглашать себя царём Имеретинским.

Мать его, ехидная старуха, от царской фамилии происходящая, обширные имеющая связи, много ему способствовала. Отыскался и один царевич, которого правительство не удалило в Россию по причине скотоподобной его глупости, и сей также нашёл людей, которые верили, что произойдёт перемена в правлении, и дурак царевич получил большое на оное влияние. Все недовольные соединились, явились повсюду шайки вооружённого народа, прервалось сообщение с Грузиею.

Мингрелия, одна некоторое время пребывавшая спокойною, последовала наконец общему движению. Владетельный князь генерал-майор Дадиан остался непоколебимым в верности, но родной брат его, с ребячества в России воспитанный в Пажеском корпусе и служащий лейб-гвардии в Преображенском полку офицером, получив отпуск для свидания с родственниками, завёл вражду с братом; и сим не будучи воздерживаем в поведении, проводя жизнь в праздности, развратился до такой степени, что искал убить брата, в намерении сделаться вместо него владетелем; наконец, следуя внушениям одного из ближайших родственников, молодого человека самых гнуснейших наклонностей, с которым вступил он в теснейшие связи дружбы, имел он тайные сношения с мятежниками Гурии и взбунтовал против русских.

Собрав шайку, напал он на команду, препровождавшую транспорт с порохом и свинцом, из Редут– Кале отправленный, но по горячей довольно перестрелке отбит оною, успевши однако же схватить приставшие две повозки. В другом случае захватил он провиантского комиссионера, посланного с небольшою суммою денег, но вьюки, в коих оная сумма уложена была, спасены расторопностию казаков конвойной команды. Владетельный князь, составив медленно часть войск своих, преследовал взбунтовавшего брата, который скрылся в горы, взятого комиссионера вскоре доставил начальству.

Об убийстве полковника Пузыревского узнал я 17 апреля; немедленно в должность правителя Имеретии определил командира 41-го егерского полка полковника князя Горчакова, офицера храброго, расторопного и хороших способностей.

Для наказания мятежников отправил начальника корпусного штаба генерал-майора Вельяминова, которому поручено стараться истребить убийц или по крайней мере жестокое преследование оных оставить памятником в земле злодейской. Во́йска Донского генерал-майора Власова 3-го послал на дорогу между Кутаисом и Карталиниею, дабы обеспечено было сообщение.

Приказал батальонам Херсонского гренадерского, 7-го карабинерного и Тифлисского пехотного полков немедленно туда следовать; хотел я отложить действия до осени, когда поросшая ужасными лесами земля может представлять более удобство для движения войск, а мятежникам менее средств укрывать семейства свои и имущества, когда переставшие жары летнего времени не будут рассевать между войсками убийственные болезни, но медлить до того времени было уже невозможно, ибо из некоторых округов начальники должны были выехать, и власть правительства прекратилась.

Во многих местах сделали мятежники нападение на посты наши, прервали между ними сообщение, и некоторым из них, по малочисленности их, надлежало уже дать помощь, дабы не впали в руки злодеев. Сверх того люди, нам приверженные и своим обязанностям не изменившие, угрожаемы были мятежниками, что разорят их, если не будут участвовать в их предприятиях, чего тем более они опасались, что уже были примеры, что некоторые принуждены к тому силою, противящиеся же наказаны истреблением домов и лишением имущества.