Записки русской гейши

Он был забавной скотинкой. Предпочитал молоденьких, упитанных блондинок, поэтому сразу положил на меня глаз и приступил к решительному штурму – дал десять тысяч на чай, надел золотую цепочку на шею и повёз покупать мне шмотки в Уэно. Обычная его тактика – чем более привлекательной казалась ему девушка, тем больше подарков и шопингов. Меня он пытался соблазнить в течение нескольких месяцев. Однажды уговорил зайти к себе домой, положил на стол колечко и браслет с бриллиантами, и сказал:

– Кольцо стоит тысяч двадцать – тридцать, дешёвое короче, его можешь просто так забрать, а браслет стоит сто пятьдесят тысяч, его получишь, если позволишь мне поцеловать грудь. Выбирай.

Я выбрала кольцо.

– Ну, и дура, – заметил он. Минут пять побегал за мной вокруг стола, безуспешно пытаясь схватить за сиськи, потом смирился с неудачей, вздохнул горестно и отвёз в клуб.

Тогда, десять лет назад, он был владельцем филлипинских хостес-клубов, но одна русская девица догадалась родить ему ребёнка, он женился на ней и поменял филлипинок на русских. Сейчас на Кинсичё около полудюжины его клубов и главный их конкурент тот, в котором работаю я. Года полтора назад он заплатил полицейским, чтобы они устроили здесь облаву и закрыли клуб. Правда через неделю клуб снова открыли, но девчонок, которых в тот день арестовали, две недели продержали в тюрьме, допрашивая, а потом отправили на родину…

С тех пор Бриллиантового не пускают в “Мирубэзу” (так называется клуб, в котором я работаю, но как переводится это слово, не знают даже японцы).

– У нас тут – просто рай, – объясняет Кити девчонкам. – Гостей до фига, пенальти ни каких платить не надо, а там – клуб маленький, гостей кот наплакал, если не сможешь в неделю два дохана сделать – пять тысяч йен штраф.

– А если больше двух сделаешь? – спрашивает одна из девчонок.

– Ни каких премиальных. Да никто и не делал больше! Два раза смогла – считай, уже повезло. Деньги за риквесты, доханы и выпивку выдавали по понедельникам, если в этот день у тебя не было ни одного заказа – все деньги, заработанные за неделю, отбирали.

– Как отбирали?!

– А вот так – не выдавали и всё. Такое наказание. Только семь тысяч на питание. Иногда девчонки по тридцать – сорок тысяч теряли. Представляете такой облом? Желание работать отбивало напрочь! Зачем всю неделю надрываться, если в понедельник всё дяде Бриллиантовому отдашь? Зарабатывать удавалось только благодаря любовникам, а иначе привезёшь домой одну зарплату…

– Ну, а разве гости по понедельникам не помогали? – спрашиваю я. – Вот у нас по понедельникам дохан десять очков, так полный клуб всегда сидит.

– Я говорю – только любовники помогали, а простых гостей фиг уговоришь. Здесь мужики по понедельникам помогают тебе стать популярнее, а там копейки тобою заработанные получить. Чувствуешь разницу? Иногда создавалось впечатление, что они специально отказывались по понедельникам приходить в клуб – чтобы наказать тебя, чтобы ты не смогла получить те деньги, которые благодаря им же и заработала.

– Вот свиньи! – была общая мысль.

– Мне иногда кажется, что в глубине души они ненавидят нас даже больше, чем мы их, – замечаю я.

– Не думаю, что они нас ненавидят, – возражает Кити. – Мы для них кто? Игрушки. А они для нас хлеб – хлеб с маслом, а иногда и с икрой.

Я невольно усмехнулась, вспомнив бутерброды, которые ела полчаса назад.

– А в других его клубах система ещё хуже, – продолжает Кити, – Там, если у тебя за день не было ни одного заказа, то на следующий день ты должна работать в костюме зайчика плейбоевского, знаете, это такие купальники закрытые, с хвостиком и ушками? А по понедельникам все работали в нижнем белье – трусики, бюстгальтер и сорочка полупрозрачная…

Все девчонки уже под впечатлением от этого жуткого рассказа, и я тоже – представила свои толстые ляжки, выставленные на всеобщее обозрение… И хвостик с ушками… Кошмар!

– Девчонок, работавших раньше в провинции, всё устраивало, потому что в их клубах системы бывали и более жёсткими. А вот те, что раньше работали здесь, все были не довольные, и рано или поздно сбегали – возвращались домой. Что тоже было не просто, потому что у нас отбирали паспорта и билеты, и если ты хотела уехать раньше положенного срока, то должна была отдать Брюлику деньги за билет – сто десять тысяч йен. А у нас тут: хочешь – работай, не хочешь – скатертью дорожка!

– Потому наш клуб и самый популярный русский клуб в Токио вот уже десятый год, что здесь к нам, как к людям относятся, – подвожу я итог этого рассказа, но, немного подумав, добавляю, – Только на кофе экономят, и кондиционером этим долбанным нас скоро заморозят! – последнюю фразу я прокричала.

– В чём дело, Джулия? – спрашивает Ишиваки.

– Я не понимаю, я сейчас где – в Токио или в Сибири? – отвечаю я вопросом на вопрос.

Он с видом великого одолжения делает кондиционер потише.