Записки счастливой прихожанки

Тихо напевая себе под нос, я побежала к метро. От нашего дома до нужной станции ехать недолго, но я решила не тратить пять копеек на проезд. Подруга моей мамы жила в доме, который одной своей частью смотрел на Храм. Домчаться туда пешком мне ничего не стоило, сэкономлю на проезде. Пять копеек туда, пять назад, получается десять. Столько стоит ситник, белый хлеб, который бабушка считает самым вкусным, мне он тоже очень нравится. Если намазать кусок ситничка сливочным маслом, которое куплю на обратной дороге в молочной около дома, потом посыпать бутерброд сахарным песочком, то получится вкуснее пирожного.

В Храме никого не оказалось, только неподалеку от входа за прилавком стояла пожилая женщина в платочке. Я подошла к ней и, несмотря на то что мы находились в помещении одни, почему-то зашептала:

– Доброе утро!

– Благословенного дня, – улыбнулась в ответ бабушка.

Я вздрогнула, но не потому, что до сих пор не слышала такие слова: голос старушки был прямо как у Матушки, которая давным-давно, когда-то в детстве, сказала маленькой Грушеньке, что та очень хорошая девочка.

– Что хочешь, радость наша? – продолжила тем временем бабуля.

– Соседка, тетя Надя, попросила отнести в церковь бумажки, – принялась объяснять я, – за здоровье и за тех, кто умер. Надежда Петровна сломала зимой ногу, ей трудно ходить. А я не знаю как…

– Поняла, – остановила меня собеседница и вынула из ящика несколько листочков размером с те, что отрывают от календаря. – Там, где красная рамочка и слова «О здравие», напиши тех, кто живы.

– Точно, – обрадовалась я, – тетя Надя так и сказала: «О здравие».

– Это о здоровье, – улыбнулась женщина, – Батюшка за них помолится.

В моей памяти ожил большой бородатый мужчина, Отец Владимир, вот он входит в комнату, где стоит стол, и все говорят: «Батюшка, Батюшка…»

В год, когда вы читаете эту книгу, трудно поверить, что двадцатилетняя девушка ничего не знала о Боге, понятия не имела о том, что такое Молитва, никогда не заглядывала в Храм. Нет, я была в курсе, что есть такое странное место, куда пожилые люди ходят, потому что верят в Бога. Мне такое поведение казалось очень глупым. Но спорить с пенсионерами не надо, они старше меня, следует уважать их возраст. И ведь дедушкам с бабушками очень не повезло, они родились при царе. Афанасия Константиновна появилась на свет в тысяча восемьсот восемьдесят девятом году, у нее имелась няня, Елизавета. О женщине бабася помнила всю свою жизнь, называла ее «Моя Лисонька-Лизонька». Представляете, эта нянюшка когда-то была крепостной крестьянкой. Когда Александр Второй даровал вольную народу, Лиза осталась со своими хозяевами, помогла воспитать их детей. Бабушка оказалась последним ребенком у Анны и Константина. И ей в начале двадцатого века довелось хоронить Елизавету. Груня пребывала в уверенности: сказку про Бога в давние-давние времена придумали, чтобы запугать людей, сделать их покорными. А сейчас все по-иному, но разве переделать пожилого человека?

На лето мы всей семьей переезжали в Переделкино. Там было кладбище, около него стоял Храм. Один раз мы с Тиной, внучкой писателя Валентина Катаева, шли из магазина, перед нами брела тетя Лида, она жила в деревне Переделки.

– Давай обойдем бабушку, – предложила Тина, – пошагаем по шоссе.

Я кивнула, и тут из-за поворота медленно выехала большая черная машина, тетя Лида с удивительной для нее резвостью выскочила сбоку на проезжую часть, бухнулась на колени и ткнулась головой в асфальт. Мы с Тиной обомлели до такой степени, что не бросились к старушке, которой определенно стало плохо. Но дальше события начали развиваться совсем диковинным образом. Машина притормозила, распахнулась задняя дверь, на дорогу вышел дедушка с седой бородой, в черном халате, поверх которого на цепочках висело что-то блестящее. Он неожиданно быстро приблизился к Лиде, сказал что-то, потом помог бабуле подняться. А та! Поцеловала ему руку и заплакала. Дедушка перекрестил Лиду, нас с Тиной, сел в автомобиль и уехал. Мы с подругой стояли, открыв рты. А старушка бросилась к нам:

– Видели, да?! Святейший! Остановился! Святейший! Сказал, что он просто человек, не Икона, не надо в грязь при виде его машины рушиться! Благословил меня, неразумную! Святейший! Сам из-за меня путь прервал! Господи! Боже! Сейчас нашим расскажу. Святейший! Меня, грешную, благословил!

Потом она вдруг подпрыгнула и побежала вперед с такой скоростью, что и нам не догнать.

– Кто это был? – изумилась я.

– Не знаю, – прошептала Тина, – дедушка какой-то! Смотри, как бабушка несется, быстрее паровоза.

Не помню, сколько нам тогда с Тинкой лет было. Восемь? Но само происшествие забыть не могу.