Записки счастливой прихожанки

С двумя ситниками, маслом, сыром, шубкой и горой вещей я, счастливая до невозможности, примчалась домой. И через час к нам пришла тетя Таня, соседка из другого подъезда.

– Грушенька, – сказала она, – ты ведь гуляешь со своим ребеночком?

– Да, – подтвердила я, – в нашем дворе, в садике. Аркаша потом всю ночь спокойно спит. У меня служба сменами, три дня в неделю еще и утром мальчика вывожу.

– У моей Лены девочка одного возраста с твоим котиком любимым, – продолжила Татьяна Николаевна, – я сутками на работе, помочь дочке не могу. Сумеешь за двумя детьми последить? Ну какая тебе разница? Одну коляску покачать или обе? Не бесплатно помочь прошу, за десять рублей в месяц.

От счастья я чуть не заплакала, потом все же решила уточнить цифру гонорара, мне она показалась огромной.

– Десять рублей, – повторила тетя Таня, – ну как?

У меня пропал голос от радости, но соседка иначе интерпретировала мое молчание.

– Двенадцать, – со вздохом набавила она.

Я испугалась, что она передумает, и быстро-быстро закивала. Килограмм колбаски тогда в зависимости от ее сорта стоил от двух рублей двадцати копеек до двух целковых девяносто. Имелась еще языковая, за нее следовало отдать три рубля с копейками. Масло – три шестьдесят, пакет молока – шестнадцать копеек, проезд в метро – пять. Двенадцать рублей для меня огромная сумма. Грушенька и предположить не могла, что ей за сидение во дворе дадут столько денег.

То воскресенье мне навсегда запомнилось как день радости и неожиданных подарков. Вероятно, многим из вас лишний кусочек сыра и малая толика масла, прибавленная к ста граммам, два помятых ситника вместо одного красивого покажутся сущей ерундой, о которой следовало забыть сразу. Но тот, кто жил или живет сейчас на крошечные деньги, хорошо меня поймет.

Не могу объяснить, почему я, взяв с собой платок, на следующее воскресенье отправилась около часа дня в Храм. Елена Ивановна оказалась на том же месте, в церкви, кроме нас, опять никого не обнаружилось.

– Пришла! – обрадовалась старушка. – Ты ж моя радость! Умница! Ждала тебя! Накось! Держи.

Я посмотрела на небольшую круглую булочку, которую она мне протянула.

– Бери, бери, – улыбалась Елена Ивановна, – съешь скорей.

Я вмиг слопала невероятно вкусную плюшку, пожалела, что она такая маленькая, и осторожно поинтересовалась:

– А где такие продают?

– Это просфора. Ты в каком году на свет появилась? – неожиданно осведомилась пожилая женщина.

– В пятьдесят втором, – уточнила я.

– Вот что наделали, ироды, – печально заметила Елена Ивановна, – я в одна тысяча девятисотом родилась, отец пономарил, мамочка регент. Понимаешь, кто мои родители?

Я пожала плечами.

– Пономарь – помощник Батюшки на Службах, – начала разъяснять Елена Ивановна, – регент – руководитель хора церковного. Я в Храме с двенадцати лет на Клиросе.

Рассказчица замолчала, потом вдруг запела молодым, красивым голосом:

– «Рождество Христово, Ангел прилетел…»

Бабушка замолчала, а я неожиданно для себя дополнила:

– «Он летел по небу, людям песню пел!»

– Ты откуда знаешь? – изумилась Елена Ивановна.

– Слышала один раз и запомнила, – ответила я, не докладывая подробностей.

– Охо-хонюшки, – завздыхала собеседница, – за короткий срок веру выкосили! Что с Русью случится, когда мы уйдем? Ох, страшно.

И тут в Храм вошла еще одна пожилая тетенька. Елена Ивановна переключила свое внимание на нее. А я пошла к знакомой Иконе, где имелось изображение женщины с полотенцем, постояла там, развернулась, пошагала через круглое пустое пространство туда, где находилась приветливая бабушка, и на студентку опять обрушился водопад восторга. Я замерла и снова ощутила чье-то присутствие, услышала голоса. Все проблемы, над которыми Грушенька ломала голову, испарились. Луч солнца упал на золотые ворота, я чуть не задохнулась от счастья.

Некоторое время я провела под куполом, наслаждаясь своим настроением, а потом сообразила. В прошлый раз студентке стало так же хорошо, и весь день Груне невероятно везло. Может, радость и удача как-то падают здесь с потолка?

Чтобы получить ответ на вопрос, я вышла на улицу, посмотрела на бегущих людей, летящие машины, вернулась назад, встала в центре Храма… Счастье затопило душу, люди, которые нарисованы на Иконах, мне ласково улыбались. Значит, не ошиблась! Вот он, источник радости!!!

Я помчалась к Елене Ивановне.

– Можно задать вопрос?

– Конечно, – закивала та.

– Женщина с полотенцем – она кто? – тихо осведомилась я.

– Женщина с полотенцем? – растерянно повторила бабушка и огляделась по сторонам. – Мы с тобой здесь одни, приходила Варвара Егоровна, но она ушла.

– Говорю про Икону, – смутилась я.

Старушка пару секунд молча осмотрела стены Храма и перекрестилась:

– Господи, помилуй нас грешных. Ну-ка, иди следом.

Мы приблизились к образу, который очень понравился Груне.

– Да-да, – заулыбалась я, – вот она, с полотенцем.

Елена Ивановна встала на колени:

– Матушка Богородица, прости нас. Сама знаешь, что за время на дворе. Уж помоги рабе Божией Агриппине, вразуми ее.

Потом бабушка поднялась.