Читаем Записки Шанхайского Врача полностью

Между тем Вторая мировая война делала свое дело, и, когда положение под Сталинградом для советской армии стало, насколько можно было судить по эмигрантским газетам, критическим, я подал документы на оформление советского гражданства. Это произошло 3 декабря 1942 года. Я написал письмо в советское посольство в Токио, потому что в Шанхае Генеральное консульство СССР было закрыто, и в нем обитали только два или три охранника. Побоявшись посылать письмо в Токио по почте, я придумал, как мне казалось, очень хитрый маневр.

Я решил послать своего рассыльного китайца в здание советского консульства передать мое письмо, рассчитывая, что его перешлют в Токио дипломатической почтой. Рассыльный отнес письмо вместо советского в японское генеральное консульство, которое находилось рядом, откуда письмо и вернулось назад с запиской (на официальном бланке), что оно пришло туда по ошибке и они мне его возвращают. Все было написано, как полагается: вежливо, корректно, по-английски, с подписью «Ваш покорный слуга» — такой-то. В общем, моя подпольная деятельность продолжалась часа два. В итоге письмо пришлось послать обычной почтой. Через месяц пришел ответ из советского посольства в Токио примерно следующего содержания: «Ваше письмо получено и отослано в центр. Как только будет ответ - известим».

Таким образом, я стал, как тогда называлось, «квит-подданным», то есть человеком, получившим квитанцию о том, что подал прошение о советском гражданстве. Название это было юридически неверным, потому что никакой квитанции я не получал, а было только сообщение, что получено мое письмо, хотя какое письмо - неизвестно.

Все же с этим ответом я имел право вступить в Общество граждан СССР города Шанхая, что немедленно и сделал, а после этого с полным правом и спокойной совестью пошел в магазин Флита и купил свои первые советские книги. Это был один из самых счастливых периодов в моей жизни.

7 декабря 1941 года японцы напали на Перл-Харбор, объявили войну Америке и Англии и в ту же ночь оккупировали Шанхай. Таким образом, полиция сеттльмента стала подчиняться японцам.

Спокойное течение жизни русской эмиграции в Шанхае было прервано драматическими событиями. Началось с убийства председателя русского эмигрантского комитета Метцлера, в прошлом - не очень известного русского дипломата. Как председатель русского эмигрантского комитета он ничего собой не представлял. На его место был избран Иванов. Через несколько недель убили и Иванова. Смысл этих убийств так и не был выяснен, никакого логического объяснения им никто дать не мог. Убийство человека, занимавшего такой незначительный и никому не нужный пост, было равносильно убийству, скажем, председателя общества филателистов, не более того.

Затем был убит еще один русский, некто Прокофьев, полицейский английской полиции и лучший спринтер Шанхая. Высокий, стройный юноша. Как мне рассказывали русские полицейские, он был тайным агентом гоминьдана и работал против японцев. Последний раз его видели в русском ресторане поздно вечером в обществе какой-то китаянки. Затем они как будто пошли гулять. Его труп нашли утром около американской школы на Авеню Петэн - улице, густо засаженной в этом месте кустарником и ночью совершенно пустынной. Юношу убили выстрелом в спину. Узнал я об этом утром, а после обеда ко мне зашел мой пациент - Юлий Аполлонович Черемшанский, как говорили, очень опасный человек. При японцах он быстро пошел в гору и к тому времени стал уже инспектором полиции. Его слова привели меня в замешательство. «Доктор, - сказал он, - вчера ночью покончил жизнь самоубийством сержант Прокофьев, и епископ Иоанн отказывается его хоронить, так как православная церковь не хоронит самоубийц. Нам нужно свидетельство от вас как от врача полиции международного сеттльмента, что он это сделал в припадке умопомешательства». Прокофьев был моим пациентом, сумасшедшим он никогда не был, и трупа его я не видел. Со стороны Черемшанского это был наглый нажим. Он понимал, что мне не отвертеться. Я пообещал, что свидетельство будет готово завтра утром, и он откозырял и ушел. Я долго думал, как поступить, и написал, наконец, свидетельство по-английски, применяя стандартные английские выражения. Документ выглядел так:

«Всем, кого это касается.

Вчера представитель полиции известил меня, что сержант Прокофьев покончил жизнь самоубийством.

Полиция полагает, что он сделал это в момент острого умопомешательства».

На другой день пришел Черемшанский. Я протянул ему свидетельство, которое с юридической точки зрения не стоило и ломаного гроша. Черемшанский прочел его, откозырял и ушел с этим липовым документом.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых тиранов
100 знаменитых тиранов

Слово «тиран» возникло на заре истории и, как считают ученые, имеет лидийское или фригийское происхождение. В переводе оно означает «повелитель». По прошествии веков это понятие приобрело очень широкое звучание и в наши дни чаще всего используется в переносном значении и подразумевает правление, основанное на деспотизме, а тиранами именуют правителей, власть которых основана на произволе и насилии, а также жестоких, властных людей, мучителей.Среди героев этой книги много государственных и политических деятелей. О них рассказывается в разделах «Тираны-реформаторы» и «Тираны «просвещенные» и «великодушные»». Учитывая, что многие служители религии оказывали огромное влияние на мировую политику и политику отдельных государств, им посвящен самостоятельный раздел «Узурпаторы Божественного замысла». И, наконец, раздел «Провинциальные тираны» повествует об исторических личностях, масштабы деятельности которых были ограничены небольшими территориями, но которые погубили множество людей в силу неограниченности своей тиранической власти.

Валентина Валентиновна Мирошникова , Илья Яковлевич Вагман , Наталья Владимировна Вукина

Биографии и Мемуары / Документальное
100 Великих Феноменов
100 Великих Феноменов

На свете есть немало людей, сильно отличающихся от нас. Чаще всего они обладают даром целительства, реже — предвидения, иногда — теми способностями, объяснить которые наука пока не может, хотя и не отказывается от их изучения. Особая категория людей-феноменов демонстрирует свои сверхъестественные дарования на эстрадных подмостках, цирковых аренах, а теперь и в телемостах, вызывая у публики восторг, восхищение и удивление. Рядовые зрители готовы объявить увиденное волшебством. Отзывы учёных более чем сдержанны — им всё нужно проверить в своих лабораториях.Эта книга повествует о наиболее значительных людях-феноменах, оставивших заметный след в истории сверхъестественного. Тайны их уникальных способностей и возможностей не раскрыты и по сей день.

Николай Николаевич Непомнящий

Биографии и Мемуары