Записки следователя Ротыгина

– Ну что Иван Васильевич! Готовлю уши! Обрадуй!

– Э! Какой ты скорый. Присаживайся. Чайку?

– Давай чайковского, не откажусь… ну не томи только …не томи,… любишь ты паузу выдержать.

Иван Васильевич как будто и не слышал слов обращенных к нему, улыбался, заваривал чай и молчал, только сильней чем обычно сопел.

– Так! Сахар? Печенье. Комбайнерское… второй сорт,… а на работе уходит за милую душу, я тебе скажу.

– Вечно ты экономишь. Да с твоим пузом наверно по-другому и нельзя. Доброе наверно сразу бы смёл.

– Пузо, как пузо. Еще сто двадцать килограмм не перешагнул. Значит ерунда. Только по лесенкам взбираться тяжело.

– Ну говори,… говори как съездили, что нарыл?

– Да ничего особенного. Наши опера как ты и предполагал отпечаточки-то смазали. Не умеют работать филигранно. Сколько им не говори. Все без толку. Но тем не менее внизу оттиски идеальные. Ну на редкость большие пальцы отпечатались. И правый и левый. Для ленивых. Я даже так не люблю. Чувствую себя школяром, где применить свои знания и умения.

– Ну и что?

– А что, -деланно удивился Иван Васильевич, -а да тебя наверно фигурант интересуют в первую очередь. Нашелся! Нашелся голубчик, с такими то данными. Вот держи. Недавно освободился, ты как в воду глядел.

Родин прочитал заключение. Пальцы принадлежали Страшевскому Александру Алексанровичу 1988 года рождения. Освободился по УДО (условно-досрочное освобождение). Проживает с одинокой матерью в Дзержинском районе, частный сектор в районе тюрьмы. Родин вспомнил старый анекдот: «В начале он жил напротив тюрьмы, потом напротив своего дома. Этот видать из таких».

– Ну! Иван Васильевич. Дай я тебя расцелую! Такой подарок!!!

– Да не за что меня целовать, что я женщина я что ли… Эх! а тортика бы не мешало… ну как-нибудь… не сейчас… не торопись в магазин… не стоит… тем более и чай уже попили.

– Живодер ты Василич!

– Вот! Как только заходит речь о настоящей благодарности сразу и живодер. Что вы за народ следователи, для вас стараешься… стараешься, а вы так и норовите оскорбить.

– Берегу твою фигуру. Жалею тебя.

– Ну очень! Очень глубоко. На самом донышке.

– Ой побежал! Все некогда Васильевич. Надо этого Страшевского брать за ж-пу, пока он этим пистолетом еще дел не натворил.

– Лети голубь. Лети.

На самом деле Родин не торопился. Дал задание оперативникам установить наблюдение над домом матери. Интересовал второй фигурант, да и оружие возможно преступники не хранили дома. Иди потом доказывай.

К вечеру Родин почувствовал себя опять уставшим. Доложил Клименко о результатах экспертизы. Тот обрадовался.

– Ну, вот можешь работать! Ведь можешь! И я говорю. Давайте, не тяните сильно с этими отморозками.

«Отчитаться скорей надо! – подумал Родин, – придет время. Немного осталось. Подгонял бы только! А премию в прошлом месяце забыл, кто срезал наполовину? Отчетность не сдал по всей форме. Где тут формы соблюдать, бегаешь как савраска, не знаешь, за что схватиться. Отчетность ему все отчетность, вот и докладывай генералу Васькину, что отчетность сдали вовремя, куда он тебя пошлет,… куда Макар телят не гонял?!».

Допрос дяди Вани пришлось перенести на следующий день.

Поздно вечером случилось ЧП. Посланные оперативники опростоволосились. Не зная частного сектора, и местных нравов они засветились. Местные ребятишки видимо были на побегушках у отъявленных бандитов и доложили, что странные дяденьки интересуются их житьем-бытьем. На стандартную милицейскую проверку, они не отреагировали. Дзержинские коллеги приехали на УАЗике и уехали, как всегда без эксцессов, а вот по операм ночью был открыт огонь. Пока ребята высматривали их в окна дома, те спрятавшись в темной бане, открыли огонь на поражение им в спины. Выстрелы были почти бесшумные, похожие на щелчки. Пока разобрались, бандиты успели двоих ранить. Стрельницкого тяжело, пуля пробила легкое навылет. Еще один легкораненый, помогал третьему – Кожину заблокировать бандитов в бане. Вызванный ОМОН, сломил сопротивление засевших в бане отморозков. Хватило пару гранат со слезоточивым газом, они выползли оттуда на карачках, даже рук поднять не могли так их колбасило.

«Ну, все! Опять нагоняй от Клименко! – думал Родин, – Тут уж за дело. Лишь бы операция у Стрельникого прошла удачно. Будем надеяться. Как они обвели моих ребят. Дзержинские приезжали, бандиты даже виду не подали. Наши успокоились, потеряли бдительность и осторожность. Лучше бы бандитов угрохали. Живыми не брали. Кому они? Зачем? Опять их корми, содержи, охраняй. Деньги некуда девать государству… только на таких ублюдков».

Утром, съездив в больницу к Стрельницкому, Родин в расстроенных чувствах не пошел к Клименко: «Сам вызовет. Успею получить!». Да и некогда было. Он принялся, за давно откладываемый допрос дяди Вани. Машина из ИВС с задержанным уже пришла. Мужичек совсем высох и почернел в застенках следственного изолятора. Козлиная бородка его совсем обтрепалась, глаза смотрели тоскливо и обреченно.

– Рассказывайте Иванов.

– О чем? Я же все вам как на духу…