Записки следователя Ротыгина

– Не вспомнили,… мне нужна информация на тех, о ком упоминал Андрей Боговский. Были слова «Дядя», «Родственник»?

– Не помню. Он не говорил.

– А я хотел выпустить вас до суда под подписку о невыезде. Домой значит, а вы не хотите.

– Неужели такое возможно? – глаза дяди Вани вспыхнули слабой надеждой и тут же погасли.

– В нашем мире все возможно.

– Я вам не верю. Что вот прямо сегодня я могу уйти домой, а не в камеру?

– До суда.

– Я понимаю. Все равно это как то не знаю…, – залепетал банщик.

– Хотите домой в свою постель…?

– Что нужно сделать?

– Вспомнить.

– А если этого не было?

– Значит обратно в камеру.

– Хорошо, пишите, я все подпишу… мне все равно.

– Это не все… нужно будет подтвердить это в суде…

– Согласен, – после непродолжительной паузы сказал Дядя Ваня и обреченно взмахнул рукой.

– И это не все. Тот человек, который стоит за Андреем, пока на свободе и если узнает, может прийти к вам… может не сам,… … вы становитесь важным свидетелем.

– Меня могут убить?

– Навряд ли до этого дойдет, все-таки это же не бандит, а высокий милицейский чиновник… не думаю,… но все таки вам стоит опасаться. Не выходить из дома, а если что звоните нам, оперативная группа будет у вас в течение 5—7 минут. Ну, так как, в камеру или домой?

– Домой, – он тоскливо посмотрел за окно.

– Значит, про своего дядю Боговского он упоминал?

– Упоминал.

– Что же, Иванов, я рад, что вы помогли следствию, читайте, подписывайте протокол, а я вам выпишу постановление об изменении меры пресечения. С месяц еще дома поживете, до суда,…если ничего не случится. Только из дома ни на шаг. Вот телефон, можете позвонить жене или кому, вас встретят.

Дядя Ваня боязливо пододвинул к себе телефон. Позвонил. Трубка взорвалась восклицаниями, плачем, но он быстро вернул ее на место.

– Спасибо!

– Не расстраивайтесь только… ни к чему это. Лев Абрамович Боговский, несмотря на должность и высокое положение, действительно матерый преступник, просто обстоятельства сложились так, что подтвердить это некому. То родственники, то подчиненные которых он запугал,. Все люди. Все хотят справедливости. Но только не за их счет. А мне надо как-то изворачиваться. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Понимаю.

– Да! Дыры в следствии. Сам ненавижу. Но если бы вы посмотрели в глаза матери, которая была у меня вчера, у которой просто так, от нечего делать, убили единственного сына, вы бы меня поняли, что таких, как Боговский нельзя отпускать безнаказанными. Вы только винтик, в его машине. И это, для его обогащения, и по его злой воле вас втянули во все это. Вы должны это знать, хотя ни разу не видели его. Он чужими руками делал бизнес на крови. Не вас, так другого бы подставили. Вы расходный материал. Пешка в игре. А он хочет умыть руки. Вы хотите сидеть за него? Конечно, этого не избежать, но эту машину надо сломать. Иначе он продолжит. Такие сами не останавливаются. Ну а Бог или Всевышний или Господь… кто там еще… пусть рассудит, расставит все по местам… прав я или нет, – Родин надолго замолчал, глядя в пол, и наконец медленно неохотно поднял глаза на дядю Ваню, – Вот ваш пропуск.

– Спасибо большое, – дядя Ваня как самую большую драгоценность, взял в руки бумажку. Пальцы его затряслись, глаза повлажнели, – Спасибо! У нас нет ребятишек. Не удалось завести. Вот жизнь так прошла. Никчемно глупо. На старости лет еще влип в эту историю. У моей жены очень болят ноги, она редко выходит из дома, но она вяжет красивые мужские джемпера. Я попрошу, что бы она связала для вас.

– Берегите себя. Вот телефон для экстренного вызова. Чуть что, даже в случае малейших подозрений, немедленно звоните.

– Ну, я пошел?

– Идите.

Перед обедом, Родина вызвал Клименко. Он только приехал из больницы, был у Стрельницкого. После бурного разноса, он пришел немного в себя:

– Как куриц на насесте постреляли, вы же оперативники!!! Вас чему учат!? Вы должны все предусмотреть! Почему они были без «Броников»?

– Ставилась задача только скрытное наблюдение, ни о каком захвате речь не шла. Они вообще не должны были обнаруживать себя. Стрельницкий как раз старший и был в группе. Тем более они на условно-досрочном. Дзержинские их контролировали. Кто же знал. Опытные опера.

– Я писал тебе представление на майора?… Писал!… Вот теперь забудь!…И моли бога, чтобы Срельницкий быстро поправился, хотя врачи обнадеживают, конечно…

– Я тоже звонил недавно…

– Звонил, он звонил,… иди, работай, сейчас и мне влепят по первое число.

На обеде Миша Самойленко с соседнего отдела, с кем Олег поддерживал тесные дружеские отношения, принес газету. Отдал с улыбкой.

– Не читал еще?

– А что там?

– Сам увидишь. Заказухой пахнет.

Родин хотел быстро проглядеть, но пришлось вникнуть в текст. Обширная статья в Молодости Сибири в неприглядных красках описывала весь жизненный путь Льва Абрамовича. Венцом статьи было уголовное дело в отношении родственников начальника отдела кадров. … и ставилось много вопросов без ответов и звучали прозрачные намеки, что нет дыма без огня, и фигурировала и его фамилия.

– Оперативно, – промолвил Родин, встречаясь глазами с Самойленко.

– Знаешь кто?

– Догадываюсь.