Записки следователя

— А откуда я знаю, кому. Говорю: чуваку встречному, впервые тогда видел. Удостоверение личности не спрашивал. Если б знал, что с милицией встречусь по этому поводу, спросил бы. Мама, дай что-нибудь пожевать. — Юрий сказал так, как будто и не было в комнате работников милиции. Он недвусмысленно дал понять, что ему больше нечего сказать. Зато милиции было что спросить у Юрия. Его пригласили в райотдел.

— Одевайся, проедемся, — сказал участковый инспектор, — потом насытишься. Это ты у меня на прошлой неделе изгородь в парке поломал?

— На оградку я ее. Старушка одна — божий одуванчик — попросила. Как откажешь? — нагло отвечал Юрий, одеваясь. Женщина крикнула вслед:

— Если в чем замешан, чтоб духу твоего в доме не было. Не дает жить, стервец. В кого ж он, бандюга, сработан?

11

Через полчаса беседу с Юрием следователь продолжил в райотделе. А еще через час и приятель Юрия отыскался — Борис Сорокин.

Борис, низкорослый, длиннорукий парень, был дважды судим. На допросе он вел себя предупредительно, заискивающе и все советовал приятелю на очной ставке «говорить все», хотя сам ни словом не обмолвился о своей причастности к расследуемому преступлению. Его лицо, руки еще больше, чем у Юрия, исполосовали ссадины и царапины.

— Мне нужно задать вам несколько вопросов, — сказал Борису капитан. — С какого начинать, как вы считаете?

— С любого, товарищ следователь. Я вам прямо скажу, с некоторых пор я исключительно честно помогаю милиции. Блюстители порядка — наши друзья, если разобраться.

Словоохотливого Сорокина следователь заставил задуматься над вопросом:

— Две ночи вы не ночевали дома, на работе вас не было, где вы их провели? Только честно, как мы и договаривались.

— Как мы договаривались, не сомневайтесь, как договаривались, все расскажу, точно на духу, к этому я привык. Не скажу правды, бывало, в детстве матери, маюсь, приду, говорю: ма, прости, соврал… Тут вот ведь какое дело. В каком-то фильме (я уже не помню его названия), у одного товарища спрашивают, где он провел ночь? Так вот, если вы смотрели эту ленту, то помните, товарищ тот ответил так: я же не импотент. Зарок на безбрачие не давал.

— Ну, что ж, — развеселился следователь, хотя участковому казалось, что Вихреву следовало рассердиться на эту чепуху, — примем информацию к сведению. А отчего порезы на лице да вот и на руках?

— По пьянке. Ей-богу.

— Стеклом? Ну-ка, дайте правую руку, посмотрим с участковым. По-моему, стеклом. Так, стеклом?

— Не знаю. Говорю же, по пьянке.

И Юрий, и Борис продолжали изворачиваться, лгать.

12

Из сельсовета Вихрев позвонил управляющему аптекой Волину:

— Доставлены два орла с поломанными клювами, придется прийти, попробовать опознать. Опознаете — наша взяла, других доказательств немного, хотя и немало. Приходите в сельсовет.

Волин, какой-то растерянный и угнетенный, пришел в сельсовет, и лишь после того, как опознал и Сорокина, и Савинского, побывавших у него в комнате у ту злополучную ночь, улыбнулся.

— Знаете, где-то в глубине души боялся, что вы меня заподозрите в трусости. Мол, имел ружье и не смог хотя бы одного бандита задержать.

— Ну, что вы, — успокоил его Руслан Юрьевич, — даже и в мыслях не имел подобного. Храбрость вашу вы и сейчас подтверждаете: смело опознали налетчиков, в глаза им сказали об их преступлении. Идите работайте и ни о чем таком не думайте.

13

Первым на допрос запросился Юрий. Он застучал кулаками и ногами в дверь изолятора временного содержания.

— Постовой, капитана мне, быстрей, иначе он тебе всыплет. Не медли, дело важное. Понял?

— А ты, голубь бескрылый, не шуми, — сказал степенный старшина Абрамов.

— Не оскорбляй! — завизжал Савинский. Он был на грани истерики.

— Доставьте Савинского в кабинет начальника следственного отдела Белова, — распорядился капитан Вихрев.

— Хотите полное признание? — с порога в каком-то нервном испуге начал Савинский.

— Очередной каламбур слушать, увы, у нас нет времени, — встал из-за стола Белов. — Говорите дело.

— Мы в аптеке были, управляющий не ошибся. Подробности давайте на бумаге. Простите, если можно, я сразу устроюсь на работу. Я не понимал, что за аптеку могут посадить. Мать жалко. — Натянутые нервы сдали, Савинский зарыдал. Задергались худые плечи, заходил кадык на длинной шее. — Мы таблетки потом выбрасывали. Они нам не пригодились.

Белов возмутился:

— Перестаньте хныкать. Умели воровать, умейте отвечать. Токсикоманы паршивые. Разбойники-«лекари». Взломщики несчастные.

— Просчитались мы, думали, тихое село… Сорокин говорит: ломанем что-нибудь, потом побалдеем, — с горечью признался Савинский. — Первый раз пошел…

Вихрев возразил:

— Первый ли? Вы пришли с раскаянием, а не договариваете. Какого снисхождения вы ждете? Вот прочитайте еще раз статью о смягчающих вину обстоятельствах. Только при полном раскаянии и при условии, что будете содействовать раскрытию преступления, вы можете рассчитывать на мягкое наказание. Расскажите о других аптеках.

— К другим непричастен. В них кто-то другой лазил. Не я.

14