Записки следователя

Как потом поняли мы, заминка у овчарки произошла обоснованная. С этого места преступник понес девочку на своих плечах. Умный Дик на минуту растерялся. Затем повел нас снова по следу. С момента пропажи Ани прошло около шести часов. Мы боялись, что Аню мог растерзать зверь, не исключали, что она, перепуганная в страшном для нее лесу, угодила в канаву или воронку, наполненную водой, и утонула. Было много версий.

Но как всегда бывает: всего не предусмотришь.

Под утро мы с Гариным изрядно вымотались. Блестела от пота и росы, снятой с травы и кустов, шерсть Дика. Путь наш измерялся уже добрым десятком километров. Осмотрев лесное небольшое озеро, мы вышли на поляну. Тусклый утренний свет колебался в сиреневой дымке. Я прислонился к стволу березки. По поляне гулял свежий ветерок. Он схватил за густую шевелюру Гарина, завихрил волосы, бросил каштановую прядь на потный, глянцевый лоб. Проводник служебной собаки сделал два-три глубоких вздоха и перешел на ровное дыхание. Красивым, легким движением руки откинул назад волосы. Приласкал, потрепал за уши Дика. В поиске прошла ночь. Забрезжил рассвет.

Лес пробуждался. Подали голос с озера кряковые утки. Над головой порхали, чирикая, пригородные грачи и скворцы.

— Дик, веди дальше, — приказал Гарин. Работа инспектора-кинолога со служебно-розыскной собакой — красивое зрелище. В ту минуту, на поляне, я не знал, кем больше следует восхищаться: преданным, все постигающим с полуслова Диком или хозяином Гариным, любящим свое дело больше всего на свете.

Дик снова взял след. Он по диагонали пересек поляну, подвел нас к двум хиленьким с обломанными ветками березкам. Кто-то недавно здесь бедокурил. У подножья березок валялись еще свежие зеленые листья, обломанные ветки. Все это явно было делом рук человека. Не по его ли следу мы идем? Тот ли след взял Дик? Близки ли мы к цели? А между тем преданный Дик не только найдет девочку, но и ради ее спасения примет на себя то… что мог получить любой из нас. Но об этом потом.

Пока шел поиск, мы верили Дику. Это придавало силы. Мы без устали бежали вперед. Собака от березок углубилась в ельник, а затем в густой лес. Здесь замедлила бег. Стала обнюхивать пустую бутылку и кусок кожи от сапога. В тишине леса послышалось, как долбит ветку в поисках пищи синица. А вскоре и сама птичка — крупный, яркий самец, — запорхала перед нашими глазами. Чувствовалось, что синица привыкла к людям. Значит, зимовала в городе. Дик подвел нас к штабелям, источенным жуком-усачом, круглых осиновых дров. Синичка тут же прилетела к древесине, села на полено и стала выбирать личинки жука. Щебетала утреннюю свою трехсложную песенку «ци-ци-пе».

У меня в кармане были семечки. Бросил их синичке. Она схватила пальцами одну семечку, пробила в ней дырку клювом и быстро выгребла мякоть. Подлетела ко мне за новым угощением. Но Дик заревновал. Фыркнул на птицу. Та испугалась, снова взлетела на сосновую ветку и оттуда залопотала « пе-ци-пе».

Совсем рассвело, нам уже не надо было освещать дорогу. Опять припустились за овчаркой. В уме прикидывал: если Дика постигнет неудача, чутье ищейку подведет, прибегнем к помощи населения прилегающих к бору деревень. Колхозники не откажут. Выйдут на проческу леса.

Попалась глубокая балка. В ней густой кустарник. Оставшиеся от войны траншеи завалены буреломом. Под густой зеленой травой нас ожидала вязкая предательская топь. Ноги по колено проваливались в нее.

Дик же, не в пример нам, был полон сил и энергии. Темно-коричневая его шерсть на поджарых боках блестела.

Собака красиво перекидывала длинные ноги с крупными лапами. Нельзя было налюбоваться ее мускулистой статью, силой, натренированным выносливым телом.

Порой она недовольно рычала, показывала острые точно волчьи кинжальные клыки.

Вот овчарка остановилась. Молча вытянула морду, повела ею по сторонам, прислушиваясь к утреннему лесу. Остро пахло сосной, ольхой, цветами. Это было не совсем знакомо Дику, но не пугало его. Собака навострила уши. Чуткий слух что-то уловил. Дик оскалил крупные белые зубы и плюхнулся на траву. С визгом потянулся, высоко задрал морду, призывно завыл.

Но тотчас встал, отряхнулся, побежал дальше, по росистой траве. Через минуту собака снова легла, вытянулась, вся напружинилась, в собачьем горле, как у простуженного человека, заклокотало.

Лес все деятельнее просыпался. Дик потянул воздух носом и застыл: что-то ему показалось подозрительным, потом подбежал к холодному ручью. Щелкая крупными зубами, полакал ключевую воду. Солнце все больше проникало на лесные поляны. Дику было жарко, он старался обходить места, где солнце сильно палило.

Вот он прыжками кинулся через кусты, припал на живот и пополз. Он знал, что позади за ним следуем мы, был особенно смел и активен.

Далеко мы оказались от того места, откуда вчера вечером начали поиск. Шел седьмой час утра. Гарин, всегда выдержанный и уверенный, занервничал. Собака вела нас куда-то и не было видно этому конца. Не блуждает ли овчарка по лесу?