Записки старого капитана

Приехали и – в отдел кадров. С вышки, молодой, работы навалом. Только жена не вписывалась в эту радость. Жить негде. Я им на их радость и говорю: «Вы напишите на моем направлении, что не нуждаетесь в таком ценном кадре – нет жилья. Я буду вам признателен, поеду в Москву и покажу эту пропечатанную бумажку тому дерьму, которое меня помимо моей воли прислало сюда», – мило улыбаюсь. «Меня ждет капитан в Мурманске, у меня его рекомендательное письмо». Нас отправили в гостиницу для моряков. Меня на первом этаже поселили, жену на втором. Так внезапно, это временно. Месяц на разных этажах, любиться бегали в сопки. Романтика.

Получил направление на СРТ «Наказы», в костюме, при параде иду по причалу, смотрю вверх, ищу судно. А оно вровень с причалом, метров сорок. Делать нечего, захожу. Мне матрос показал, где вахтенный. На вахте второй

РС – рыболовный сейнер.

помощник капитана сидит, пишет что-то, на краю стола тарелка с чем-то красным, водка в шкафу, со стороны не видно. Говорю: «Вот направление третьим. Капитана нет, старпома нет, что делать?». «Садись, мы заканчиваем ремонт, и пойдем работать. Вот и все. Выпьешь?». «Да». «Я Володя». «Виктор». Налил стопки, выпили, закусь вот она. Так я познакомился чимчой. Очень острая капуста, она до сих пор со мной.

Узнал – форму можно пошить в городе Холмске, в часе езды от Невельска, шьют за день. Торговый техникум есть в Южно-Сахалинске. Как говорил капитан Врунгель – как назовешь судно, так и поплывешь. Живой организм СРТ «Наказы». Пришел на первую самостоятельную вахту, познакомился со старшим помощником. Геннадий Васильевич небольшого роста, в форме, белая рубашка с галстуком. Весь аккуратный, отглаженный, видно заботливую руку жены. Деятельный, на ходу решает все вопросы. Я с ним кручусь, вникаю в работу.

Подошел повар, мужчина лет пятидесяти, килограмм на сто двадцать, лицо красное – с утра поддал. И противным голосом канючит, что печка не работает (печка работает от солярки), тяги нет, труба забита, надо прочистить – дым на камбузе, мочи нет. Боцман чистил – не помогает, надо пробивать. Он знает как, на другом судне как-то пробил. Позвали боцмана – да, пробивал пиротехнической промысловой ракетой – получилось быстро и классно. Старший помощник задумался. Я – ему: «Нельзя, разнесет». Боцман: «Да мы, на СРТ «Простор» ракетой бухнули, и все! Главное – быстро». Боцман, как говорят, старый больной моряк и тоже под градусом. Старший помощник поверил опыту. «Говоришь, быстро?». «Ну да». Время поджимает. Боцман добро получил, я быстро пошел на палубу, подальше от камбуза. Старший помощник с камбуза выгнал всех, встал в дверях следить. Боцман – к трубе с ракетой. Старпом крикнул боцману: «Давай!» – и дали… Чугунная камбузная плита – вдребезги, вся мазутно-дизельная гарь – в разные стороны, а в дверях стоит старший помощник. Он повернулся, весь с ног до головы в мазутно-дизельной гари, только глаза блестят на черном фоне. Боцман испарился. Все искали седьмой угол от гнева старпома. Я никогда так не смеялся.

Ремонт продлился десять дней. Восстанавливать плиту камбузную надо, она из чугуна, служила тридцать лет, а тут… После вахты мы со старшим помощником поехали в Холмск за формой. Пришли в ателье, там два седых, небольшого роста мужчины и обстановка – как показывают в фильмах до революции. Два старых-добрых еврея. Зашли, встали у стойки. Один – другому: «Мойша, посмотри, кто там». «Да я уже вижу, молодым людям нужен фрэнч для моря, не так ли?». Старпому: «Вам у нас понравилось, что часто посещаете нас?». А у меня в голове: «Скажи, чтоб я так жил». Мойша нам: «Молодые люди, мы вас видели. Попейте пива и приходите к семнадцати ноль ноль». Я хотел напомнить, что нас не замеряли. Мне в ответ: «Молодые люди, мы вас посмотрели». Удивительная страна Сахалин. Вышли на улицу. «Геннадий Васильевич, ну что, по пивку?». Правда, идти четыре остановки. Но мы же не на работе, и двинули в нужном направлении. Какойто непонятный шум позади нас. Догоняет нас процессия, сопровождаемая звуковой какофонией, шумом и криками толпы. У меня потихоньку отвалилась челюсть – впереди толпы лошадь, запряженная в телегу, лошадь в цветах, в телеге гроб. Я вижу – в гробу бородатый старик, одетый в тельняшку. Когда поравнялась повозка – в гробу козел, одетый в тельняшку. Толпа, человек пятьдесят-семьдесят, кто во что горазд – стучат, кричат, играют на баяне, гитарах, идут весело. Позади процессии едет милицейский воронок, не хватает скорой помощи. Козла звали Яшка, давно прибился к пивбару, там и обитал. Нальют пива – он и доволен, к вечеру не на ногах, в канаве. Так и тянул лямку, местная знаменитость. Бичи всего Холмска сопровождают его до пивбара и потом, если сил хватит. Хорошее пиво на Сахалине. К семнадцати пришли в ателье, нам: «Молодые люди, осталось только пыль стряхнуть и пару пуговок пришить». Надел форменный пиджак – сидит, как влитой. Расплачиваясь, я сказал: «Вы гении». Они смущенно улыбались.