Записки старого капитана

В ожидании плавбазы меня временно послали на штрафной тральщик, у них ЧП. Из закрытой каюты капитана ночью пропали секретные документы и зарплата экипажа. Капитан вечером ушел домой, закрыл каюту своими ключами. Пришел утром и срочно сообщил по инстанциям. Результат – капитан в кутузке, ищут секретные документы, бланки. Странно, шифро-книга на месте, а остальное… Я сбоку-припеку, так и меня чуть ли не щупают. Несу вахту, у стармеха поиграли в карты, к вечеру разошлись. Залез на второй ярус, первый не люблю, читаю дешевый детектив. К вечеру крысы активизируются и устраивают забеги по подволоку¹⁵, над головой забегали громче, сиеста у них что ли, ну, суки. Взгляд зацепился за что-то красное – торчал уголок в щели между фанерой. Потянул, не тянется, но уголок сильно похож на десятку. Не поленился, пошел к деду за отверткой, говорю: «Пойдем клад искать». «Какой?». «Сейчас узнаем». Отвернул одну половину, фанера прогнулась, и на кровать выпало гнездо крысиное из денег и документов. Я деду: «Пошли», закрыл дверь, связался с портнадзором по рации, сказал время и код 24. Ждем. Код означал ожидание чекистов. Через полчаса пришел парень, показал документы, я открыл каюту. Нас не пустил, все зафиксировал, пересчитал, взял с нас объяснительные и ушел. Капитана выпустили, оправдали, восстановили в должности. Он меня нашел, сказал спасибо, уволился и уехал. Случайность спасла человека от позора, может, сохранила жизнь, только веру уже не вернула.

Подволок – потолок на судне.

Я не знал, как мне быть. Люблю сына и гулящая жена. Советчики: «Поколоти сучку». Нет, это ничего не даст. Выгнать из квартиры, забрать ребенка к родителям – не дадут, все права за этой сучкой. С каждым днем все отдаляюсь от «семьи» и сына. Он меня очень редко видит, воспитание уже не мое. Удел моряка – иметь угол, чтобы сложить вещи и повидаться с сыном. Противно даже оставлять форму, но ищу выход. Семью побоку, как бы числюсь, весь в работе – это будущее, меня ценят, продвигают. Так, капля за каплей, в моей душе осадок и выжигается. Все, что было у меня после Клавдии Олеговны и моих девочек – одно недоверие, презрение и злость.

Только работа спасала. Душа моя черствела, и становился циником. Почему и пошел на плавбазу, правда, временно, ПБ¹⁶ «Советское Заполярье» зашла в порт Холмск – перегруз рыбопродукции, прием снабжения, тары, бочек, смена экипажа, и будет уходить на иваси. Рабочая кутерьма день и ночь, работа в три смены. Я – к директору с направлением, у него старший помощник и первый помощник что-то решают. Я доложился, что прибыл, но ненадолго. «Почему?». Я все по порядку объяснил, что я промысловик, у меня много данных от капитанов, назвал их. Там живая работа и виден результат, а здесь рутина. Думал, после моего спича скажут, езжайте на свои суда. Меня выслушали. «Вы, молодой человек, со старшим помощником идите, он вам все расскажет». Старший помощник привел меня в мою каюту, царские условия. Старший помощник, Андрей Степанович, ему, как и капитану, лет пятьдесят-шестьдесят. Он меня ввел в курс дела, «Работай прям сейчас», и позвал третьего помощника, «он дальше объяснит».

Экипаж, усиленный рыбообработчиками, полный набор около двухсот семидесяти человек. Писанины тьма. Одних принять, других списать. С такой работой знаком, но не в таких объемах. Третий: «Виктор Владимирович, ты позови библиотекаршу, она всем четвертым помогала». Я узнал, где она живет, пошел на поклон. Постучал, она открыла. Молодая девушка, лет двадцати пяти, с меня ростом. «Слушаю». «Светлана Александровна, помоги, ПБ – плавучая база, судно, предназначенное для обеспечения базирования формирований кораблей в пунктах базирования, реже в открытом море.

пожалуйста, зашился, как…». Она: «Хорошо, пошли». Мы поработали несколько дней, разгребли, и мы подружились. Просто дружба, как я говорил, она свойский парень. Старпому доложил, что с документами и кадровыми делами разобрался, все в порядке. Спасибо Светлане Александровне.