Записки стороннего наблюдателя

Время уже перевалило далеко за полдень, когда Анна, наконец проснувшись, потянулась на кровати. Она лениво поворачивалась с бока на бок, наслаждаясь своим бездельем.

Хороший декабрьский день за окном: со светлого неба сыпется белый снег, свежий воздух пробирает легкие с каждым вдохом, а на Неве стоит прозрачный лед.

Анна снова закрыла глаза и задремала. Она ощущала себя невероятно легко, так, как не ощущала себя уже давно. С год, если быть точнее. Ей удалось отпустить что-то внутри себя, не убеждать себя в том, что отпустила, а действительно отпустить: это разные вещи.

Безмятежную дрему Анны прервал яростный стук в дверь. Она разозлилась на того, кто посмел ее беспокоить: ведь так ломиться мог только тот, кто знал, что в этой квартире живет именно она. Ее это не на шутку оскорбило. Анна накинула свой черный халат, открыла окно, чтобы проветрить душную комнату и гордо, даже чинно направилась к двери. Стук все это время беспрерывно продолжался, что она намеренно и умело игнорировала.

Она надменно-медленно повернула ключ в замке и отворила входную дверь. На пороге стояли два джентельмена, одетые в черные строгие костюмы. Ее вовсе не удивил их приход.

– Не прикурите? – подняла бровь Анна, держа во рту целую сигарету.

Один из мужчин молча поднес спичку к ее лицу. Анна глубоко затянулась, выдохнула вперед себя и строго посмотрела на нарушителей ее покоя.

– Я не впущу вас в квартиру, так что, если вам есть, что сказать, говорите, – отчеканила она тоном, не предполагающим возражений.

– Нам нужно войти, – безучастно сказал господин пониже ростом и уже намеревался отодвинуть Анну в сторону, протиснуться в дверной проем.

– Имейте совесть, – парировала она, выставив перед юношей руку.

При этой фразе второй господин придержал первого. Анна победоносно ухмыльнулась.

– Мы знаем, что вы были близки с человеком по фамилии Бернштайн. Это так?

– Да, мы состояли в дружеских отношениях.

– Вы знаете, что с ним случилось?

– Разумеется. С чего такой интерес к событиям годовой давности?

– Выяснилось, что у него накопился долг. Сумма не маленькая.

– А при чем здесь я? – возмутилась Анна. Эта история уже и так причинила ей немало хлопот.

– Вы последняя, с кем он хоть как-то контактировал за два года до смерти. Беркут требует с вас.

– У него не все в порядке с головой. Пусть требует с себя, – жестко отсекла Анна и захлопнула дверь.

Теперь у нее проблемы, она это понимала. Еще она понимала, что таким поведением выиграла хоть немного времени.

Анна заварила себе крепкий кофе и села за стол, уставившись в окно. Что такого мог обнаружить Беркут, чтобы к ней пришли просить за Бернштайна? Конечно, он был человеком не святым, но что заставило поднять события, произошедшие год назад, по делу простого зависимого? Тем более, что тогда она еще ничего не знала об этой стороне его жизни.

Она долго сидела, не шевелясь, кофе остыл, сигарета потухла. Не зная, что предпринять, Анна набралась решимости и направилась выяснять все напрямую. Время еще было слишком раннее для встречи с ним, поэтому сначала она полагала зайти к одной полезной знакомой, которая смогла бы помочь, если от первого упомянутого лица она ничего в будущем не добьется. Анна была довольно стойкой личностью, подобного рода дела ее никогда не пугали. Однако она знала, что Беркута стоило бояться. И она боялась.

Петербургские зимы были поистине восхитительны. Выйдя на улицу, можно было вдохнуть полной грудью и обжечься свежестью холодного воздуха. Небо словно поднималось выше, предоставляя больше пространства для движения и мыслей, даруя свободу, даже большую, чем обычно. Старинные дома Петербурга будто тоже становились легче, моложе, стремясь вверх, освобождая от своей грандиозной ноши каждого прохожего.

Гуляя вечером по Петербургу, человеку заинтересованному хотелось заблудиться в узких переулках и величественных проспектах. Таким образом, можно сосредоточится лишь на пути, на окружающем ландшафте, не упираясь взглядом под ноги. Это, в свою очередь, дарило полное отсутствие каких-либо мыслей, будь они позитивные или негативные. Не это ли называется свободой? И, кажется, предпочтительней блуждать по прекрасным улицам, нежели по закоулкам души, которая, несмотря на любые усилия, все равно никогда не откроется до конца.

Анна закуталась в теплый плащ и вышла из парадной. Сумерки уже окутывали петербургские улицы, придавая всему вокруг фиолетовый оттенок. Она шла быстро, с каждым новым шагом выдыхая большое облако пара. Спустившись в метро, Анна осмотрелась: не было ли тех джентельменов рядом с ней, однако она никого не заметила и перевела дух.