Записки странствующего писателя о подводных погружениях и древних цивилизациях

Почему «капут», я осознал только потом. Если бы течение вынесло меня на риф, то сильные волны, гуляющие по нему, гоняли бы меня по острым кораллам до тех пор, пока я не превратился бы в труху. Думаю, что после такой «прогулки» по живописному рифу от меня не наш ли бы и кусочка костюма. Восходящее течение – одно из самых опасных в дайвинге. Человек, увлекающийся погружениями, может за всю жизнь ни разу не встретиться с ним, но если уж встретится, то все будет зависеть от его опыта и везения. Но всего этого я тогда не знал…

Да и хорошо, что не знал. Держась за риф, я начинал понимать, что двумя пальчиками мне уже не удержаться; я взялся тремя, однако секунд через пять и этого оказалось мало – я схватился всей рукой. Но течение тянуло меня вверх на плато.

Изредка я поглядывал на своих товарищей, которых, как и меня, швыряло течение. Хотя я был в более выгод ном положении под прикрытием рифа, но все они были опытными дайверами с сотнями погружений в сложных условиях. Сверху я видел, что и они в растерянности изо всех сил цепляются за риф. В это время все усиливающееся течение неумолимо тянуло меня на плато, я вверх ногами болтался вдоль рифа, как знамя на древке, отчаянно цепляясь за камни рифа, понимая, что отпусти я его – и меня вышвырнет к «капуту».

Наконец из-за поворота показался Марко и замахал мне рукой, чтобы я плыл в его сторону. Значит, там не было течения или оно было слабее. Я сделал над собой усилие и буквально заставил себя с силой оттолкнуться от рифа, придав себе ускорение не только ластами, но и руками. Марко встретил меня и, схватив за руку, втолкнул в не большую пещерку, куда течение не достигало.

Все это происходило на глубине двадцати метров, и нужно было подняться до пятиметровой глубины, чтобы, остановившись в толще воды на три минуты, пройти декомпрессию, в ином случае скопившиеся в крови пузырьки азота могли убить нас. Днище зодиака (зодиак – надувная лодка), на котором мы пришли, было над нами. Марко снова уплыл на разведку течений и за махал мне рукой, чтобы я плыл подальше от опасного рифа. Здесь действительно было спокойно, и мы остановились на глубине пяти метров на спасительные три минуты. Глядя вниз, я видел, что внизу у рифа, где оставались наши товарищи, происходит какая-то неразбериха. Я не мог понять что, но что-то шло не так.

Наконец мы с Марко поднялись на поверхность и, вымотанные борьбой, не без труда забрались на ожидавший нас зодиак.

Море было неспокойно – зодиак подбрасывало на волнах, ветер усиливался. Неспокойно было и у меня на душе: я видел по лицу итальянца, что он тоже встревожен. На поверхности мы понимали друг друга хуже, чем под водой, где язык общения ограничивался десятком жестов, а мой английский оставлял желать лучшего. По коралловому рифу гуляли белые барашки, вода пенилась, глубина там была метра полтора, и я с ужасом смотрел на эти волны. Мы молча и напряженно вглядывались в воду, ожидая всплытия наших товарищей. Каждая вспенившаяся волна привлекала внимание – казалось, что это появилась голова дайвера… Но шло время, а на поверхности никто не показывался. И тогда я понял, что самое тяжелое – это ждать из-под воды своих товарищей, когда не знаешь, что там с ними. А волны и ветер усиливались, усиливалось и напряжение.

Ну, слава Богу!

Рядом с бортом показалась голова одного дайвера, затем другого, третьего… Все они молча, без обычных шуточек, забрались в лодку и, сложив горой акваланги, уселись по бортам зодиака. Мотор взревел, и лодка по неслась по волнам.

Глядя вдаль, ты мчишься по волнам Красного моря. Зодиак подбрасывает на волне, он ухается с метровой высоты на следующую волну, соленые брызги летят в лицо, лодка подлетает снова и снова низвергается на другую волну, и снова брызги бьют в лицо. А ты креп ко держишься за ремень зодиака, и ты опять молод, си лен и прекрасен. И нет ничего в этой жизни, чего бы ты не смог преодолеть. Ты мчишься по Красному морю, ветер развевает волосы, ты только что заглянул в мертвые глаза акуле, спасся от могучего, тупого течения. Ты увидел, ощутил неумолимость смерти, и сейчас ты видишь, как чудесна жизнь, и рядом с тобой в лодке такие же молодые, сильные и красивые люди… И ты летишь на огромной скорости вместе с ними по пенящимся вол нам, и ветер бьет в лицо, и соленые брызги, и нет ничего в жизни прекраснее этого момента!

Но это было сейчас. А потом…

Рассказывали, что одного нашего товарища все-таки выбросило на риф – опыт не помог. И неудивительно, ведь в руках у него была камера, и он не мог ее бросить, чтобы ухватиться за риф. Спас его гид Маорицо. Он до гнал его и забрал камеру, помог вырваться из объятий смертоносного течения.