Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки

Внешне эта община со своим особым ритмом жизни, очень сильно отличающимся от американского, напоминает небольшое религиозное государство. Один из храмов расположен уже за оградой монастыря, и здесь я встретил большую группу играющих подростков. Мальчишки катались на скейтбордах около церкви, а девочки (все в платках и длинных юбках) лазили через забор. Между собой дети говорили по-английски.

«Вы греки?» — спросил я их. Оказалось, что дети — русские и даже неплохо, хотя и с акцентом, говорят на языке своих родителей. Все они на домашнем обучении, то есть в ближайшем поселке почти и не бывают. К жизни в пустыне привыкли, даже летнюю жару в 50 градусов нормально переносят. В общем, своей жизнью они вполне довольны, а вот Россия, куда они ездили в гости вместе с родителями, им не очень понравилась: «Там люди в квартирах живут, как-то тесно все, нет простора. Нам такая жизнь непривычна.»

Увы, со взрослыми местными русскими у меня контакт не получился. Бородатый Алексей начал со мной беседу, рассказав, что в 1939 году в Западной Белоруссии Красную армию встречали с цветами, а затем почему-то без видимого перехода похвалил Сталина за депортацию крымских татар.

Во мне мой новый знакомый сразу заподозрил либерала (самое страшное для него ругательство), а узнав из одной из моих статей, что у меня бабушка — еврейка, стал относиться ко мне с еще большим подозрением. В общем, в интервью мне — «представителю либеральной прессы» — было отказано.

Справедливости ради стоит добавить, что довольно экзотичных взглядов придерживаются не только местные русские, но и приезжающие из далекой России.

Так, в аризонском монастыре я познакомился с командировочным батюшкой из российского города Орск. Спросил его, как дела в России. Оказалось, что плохо. Россией по-прежнему правят олигархи, и Путин ничего с этим сделать не может. Как утверждал священник, многие в России убеждены, что пенсионная реформа была затеяна для того, чтобы отдать деньги российских стариков американским пенсионерам.

Кто идет в монахи?

Во время моих поездок по монастырям меня, конечно, интересовало, какой же типаж людей уходит в монахи.

В Святогорском монастыре я познакомился с бывшим советским моряком, получившим контузию во время какого-то локального военного конфликта. Служить он больше не мог, а без моря жить тоже, и какое-то утешение (как мне показалось, неокончательное) он нашел в монастырской жизни.

В этом же монастыре я познакомился и с бывшим студентом-биологом. Сначала молодой человек всерьез увлекся йогой, а уж потом перешел в православие.

Достаточно необычны были монастырские паломники и в православном монастыре в США. Так, я познакомился с киргизом, которого уже в США покрестил священник-еврей.

Довольно странен был и Кирилл, проживший год в одном из украинских монастырей. Этот тридцатилетний красавец, вылитый Илья Муромец, в США работает дальнобойщиком, но собирается постричься в монахи. В принципе, Кирилл готов бы был и жениться, но только при условии, если встретит девственницу. Увы, в наше время найти такую нелегко.

Кстати, украинец несколько поколебал мое идеалистическое представление о монахах. Как он утверждает, в монастырь многие идут просто от материальной безысходности (например, после тюрьмы негде жить), есть и те, кто пришел ради карьеры.

Забавно также, что в США Кирилл собирается просить политического убежища (хотя реально на родине ему ничего не угрожает). Если бы он пошел на это вранье из желания работать в США, то я бы, по крайней мере, понял его. Но просить убежища, чтобы потом уйти в православный монастырь в протестантской стране?! Это так же нелепо, как йогу уехать из Индии в США для того, чтобы поселиться в американском ашраме (то есть индуистской обители. — И. Р.).

Удивил меня и монах Евгений, который до переезда в США жил в сибирском городе. Он мне поведал, что с родителями и сестрой говорит не больше нескольких минут в год по телефону: «Более близкое общение с родственниками отвлекает от Бога.»

4. Смысл жизни по-индийски

В поезде, следовавшем из Дели на север Индии, в Харидвар, моим соседом по купе оказался грузный европеец лет пятидесяти, одетый в саронг. Багаж попутчика состоял из шести огромных железных ящиков, которые еле втащили в вагон два щуплых носильщика.

Выяснилось, что норвежец Крис решил перебраться на постоянное место жительство в священный индийский город Ришикеш, а в ящиках он перевозит свою личную библиотеку. Несколько лет назад он всерьез увлекся восточной философией и остаток жизни решил провести в размышлениях над смыслом мироздания. Как уверил меня Крис, для такой жизни в Ришикеше с лихвой хватит 200 долларов в месяц.