Записки судового врача

Ларри уже почти ушел, уже перешагнул через порог, ему осталось только дверь за собой затворить. Только что-то его словно задержало, будто он зацепился за невидимый крючок и замер в дверном проеме, лицом к палубе, спиной к капитанской каюте…

— Я люблю вас… — прошептал он. Наверное, хотел просто подумать, а сказал вслух…

— Вы что-то сказали, доктор?.. — ну и слух же у нее, как у хищного зверя. Неужто расслышала?.. Вряд ли…

— Ах, да! — Траинен резко развернулся на каблуках, мигом выключая свой романтически настроенный идиотизм.. — Я вспомнил. Я хотел попросить для мастера Элоиза отгул на два дня. У него со здоровьем дела сейчас чуть похуже обстоят, чем предполагалось сначала…

— Да-да, конечно. Пускай гуляет. Только два дня, не больше.

— Спасибо, мадам, я сейчас же его обрадую. До свидания.

Глава 14. Звезда или просто камень?

На «Золотой сколопендре» зажглись бортовые огни, разгоняя сгущающиеся сумерки, и парусник стал единственным островком света, скользящим по морской глади, как маленькая плавучая свеча на подносе с водой… Хотя было еще не слишком поздно — лишь только успела заступить на свой пост ночная, «совиная» вахта, которая должна была дежурить с восьми часов и до полуночи, но на корабле уже почти все спали. Расправившись, наконец, с тяжелой и хлопотной рутиной рабочего дня, каждый только к тому и стремился, чтобы заползти в свой угол и забыться сном до рассвета.

Доктор Траинен тоже очень устал… Чертовски устал… Устал, как черт… Интересно, а черти вообще подвластны усталости?.. Хотя этот вопрос судового врача сейчас не волновал. Всего каких-то два часа назад он так хотел спать, что буквально с ног валился, но теперь, кажется, понял, что отлететь в царство грез с чистой совестью ему не удастся… Всегда так бывает, как назло, — когда хочешь чего-то, то не можешь, а как только появляется возможность, то желание куда-то улетучивается. Ларри решил, что вряд ли ему удастся сразу уснуть, так зачем же зря протирать казенную койку. В лазарете его ожидала целая орава больных и раненых, а перспектива лежать, уставившись в потолок, и слушать нестройный храп и хрип, сопение и кашель и прочие элементы звукового сопровождения доктора как-то не прельщала. Поэтому Лауритц не торопился возвращаться к себе и, избавившись от вороха окровавленного тряпья, занеся в лазарет шкатулку с инструментами и умыв на сегодня руки, в прямом и переносном смыслах этого слова, решил немного посидеть на практически полностью опустевшей палубе. С бутылкой рома, которую он отобрал у капитанши и зачем-то до сих пор носил с собой, молодой человек уселся на ступеньках одного из трапов, там, где сейчас никто не должен был ходить. Ему сейчас хотелось забиться куда-нибудь подальше и поглубже, спрятаться ото всех, чтобы его сегодня никто уже не нашел, даже если бы очень хотел. Но, учитывая везучесть рыжего доктора, об него и здесь кто-нибудь мог споткнуться, причем не просто споткнуться, а упасть и сломать ногу… обе ноги.

Бледный, изнуренный, буквально за один день помрачневший и осунувшийся… По пути из лазарета доктор Траинен мельком взглянул на себя в зеркало и сразу пожалел об этом, а теперь хотел забыть того человека, с каким-то немым укором посмотревшего на него со стеклянной поверхности. Может быть, хоть порция ночного морского ветерка пойдет ему на пользу… Хотя тут и урагана не хватит, чтобы начисто вынести из его головы недобрые мысли. Подумать только — неужели первая же неурядица, не самая страшная из возможных бед, заставила его расклеиться?.. Стыд и срам, бесчестье и позор. Лауритц чувствовал себя нехорошим человеком. Как судовой врач в аварийном режиме он обязан был находиться при исполнении своих обязанностей круглые сутки, но сейчас ему хотелось просто взять и послать весь лазарет куда подальше. Совесть каждый раз обзывала его лицемером, когда он, скрепя сердце, в очередной раз цеплял на себя маску исключительной вежливости и по первой просьбе выдавал и делал людям все, что они хотели, по сотне раз на дню повторял одно и то же, а когда его слова не доходили с первого раза, растолковывал повторно, в то время как на самом деле ему хотелось разогнать всех подальше от себя, выставить за порог, хлопнув дверью, запереться и наслаждаться одиночеством… Или истинная добродетель все-таки заключается не в том, чтобы иметь исключительно добрые помыслы, а в том, чтобы совершать добрые поступки, несмотря ни на что?.. Надеть свою невидимую красную сорочку и делать, что должен… А еще он убил человека… Хорошие люди не убивают других людей, какими бы плохими те ни были.

Но, с другой стороны, он спас жизнь друга…