Записки судового врача

— Не хочу… Я хочу бегать по улице голой! Го-о-оло-о-ой! — девушка расхохоталась и обрызгала бедного доктора водой, но он не сдавался.

— Шивилла… капитан… одумайтесь. Мадам капитан? Вы точно не хотите на корабль? На свою «Золотую сколопендру». Вы ведь любите свое судно? Оно ведь уже заждалось…

— «Сколопендра»?.. — рыжеволосая сползла со спины каменной скульптуры и плюхнулась в воду, а когда поднялась на ноги, в ее глазах промелькнула осмысленность. — А кто там сейчас за главного? Бертоло?

— Да-да, он самый… Пойдемте, Шивилла, нам пора.

Лауритц вытащил это позорище из фонтана, снял с себя тонкий льняной камзол цвета светлого песка и надел на нее, к счастью, обошлось почти без сопротивления. Одежка пришлась Шивилле примерно до середины бедра, получилось нелепо и не совсем прилично… зато сухо… и хорошо, что здесь лето, так она хоть не простудится…

Насыщенный вечер плавно подошел к своему логическому завершению. Судовой врач, бормоча извинения и стараясь ни на кого не поднимать взгляд, увел нарушительницу общественного порядка сквозь нехотя расступающуюся толпу, а потом до самого причала тащил ее под руку в сгущающихся сумерках, по извилистым улочкам с зажигающимися фонарями и следил, чтобы она больше никуда не встряла. Как им удалось в обход вахтенных прокрасться в капитанскую каюту, то вообще была отдельная история… И будь Гайде в тот момент самой собой, она бы обязательно сказала, что Траинену с такими задатками нужно было заниматься не медициной, а воровством и шпионажем.

— Ну, вот мы и дома… — выдохнул Ларри, запирая дверь и прижимаясь к ней спиной.

Лекарь выдавил из себя такую несчастную, страдальческую улыбочку, которой улыбаешься тогда, когда лучший друг уронил тебе на ногу пушечное ядро, но ты, тем не менее, из последних сил делаешь вид, что все в порядке.

— Шивилла, горе мое, ты, наверное, устала? Как себя чувствуешь? — осторожно поинтересовался он. — Ты же столько всего сегодня наделала… А теперь тебе надо бы проспать… то есть, поспать. Пора баиньки, в капитанскую кроватку, угу?..

— Нет, я совсем не устала, — запротестовала рыжеволосая и добавила почти что своим обычным, нормальным тоном: — Все-то ты хлопочешь вокруг меня, курочка-наседка… Неужто не понимаешь, что я уже взрослая девочка и мне ничья опека уже давным-давно не нужна? А чувствую я себя отменно… Да я вот что тебе скажу, давненько мне не было так хорошо и весело! — в довершении тирады она уселась, закинув ногу на ногу, на край стола, обмакнула кончик пальца в чернильницу и принялась усердно выводить на старинной полированной столешнице улыбающуюся рожицу. — А давай еще куда-нибудь сходим? — между делом предложила она. — Мы же еще так мало видели, а город, оказывается, такой красивый и интересный… Давай пойдем туда, где у самого моря всю ночь напролет играет музыка, и вино льется рекой, сладкое, как слезы феи!

В любой другой день, при других обстоятельствах, Траинен был бы несказанно счастлив услышать такое от объекта своих воздыханий и ответил бы лишь: «Сейчас, только шляпу надену!..». Но сейчас от такого предложения у него только глаз пуще прежнего задергался.

— Нет, сегодня мы уже никуда не пойдем. Хватит.

— Глупо, — Шивилла встала и скорчила доктору рожу, — и кто же меня остановит? Ты?

— Я, — гордо кивнул Ларри.

— Да? — не унималась рыжеволосая. — Да ты… ты… ты такой смелый! — тут уж она совсем неожиданно поцеловала доктора в щеку, чем вызвала у него состояние глубокого ступора. — Ларри, я тебе никогда этого не говорила, но ты действительно смелый, отважней многих, кого я знаю. Легко быть храбрецом, когда ты здоровый бугай, вооруженный до зубов, в этом ничего удивительного нету. Но вот ты… Это совсем другое дело. И вот эти все твои вечные «пожалуйста», «извините», «приятного аппетита» и что там еще, я так даже не умею. И ты такой маленький… это так мило! Кажется, что можно посадить тебя в кармашек, и ты всегда будешь со мной!

Когда неожиданный поток комплиментов иссяк, морячка опустила ладони на плечи доктора и прижала его к стене. Ларри попытался вывернуться и проскользнуть у нее под локтем, но Шивилла не пустила, продолжая всячески его смущать.

— А эта твоя борода… — она пощекотала его пальцами под подбородком. — Она такая шелковистая… Ты с ней делаешь для этого что-нибудь специально, нет?.. И такая… рыжая. Скажу по большому секрету, мне нравятся мужчины с рыжей бородой. У моего папы была рыжая борода, но совсем не такая, как у тебя. То есть у тебя не такая, как у него. Но у тебя просто замечательная… — девушка прижалась лицом к его щеке и слегка потерлась. — М-м-м… У кого это такие пушистые щечки… прямо как персик!

Что же она творит… зачем прижимается к нему, зачем ластится, как рыжая кошка… Врач, он ведь, в конце-то концов, существо не бесполое. Он ведь не каменный и не святой, у него тоже есть какие-то чувства… И вот уже его руки обнимают капитана за талию, за что Лауритц готов укорять себя, но прекратить уже не может.