Записки судового врача

— Шивилла… Иди ты… спать, — прошептал он, ткнувшись носом в ее ухо. — У тебя вон, пульс учащен… Мне тоже лучше уйти, иначе это плохо кончится.

— Вам что-то не нравится, сэр доктор? — спросила девушка, мягко обвив руками его шею и уставившись в его синие глаза, а в ее собственных, изумрудных, в это время плясали озорные искорки.

— Наоборот… — доктор помотал головой.

Мадам Гайде мягко улыбнулась, и в следующее мгновение ее алые уста сомкнулись на губах судового врача. И Ларри сразу ответил на этот горячий поцелуй со сладким привкусом шоколада и горьким — моряцкого табака, чувствуя себя при этом последним негодяем… Разумом он понимал, что это совсем неблагородно — воспользоваться ситуацией, когда девушка не отдает себе отчета в своих действиях. Настоящий джентльмен на его месте уложил бы даму спать и торжественно удалился бы в свои покои (плакать и лезть на стенку от безысходности). Ведь теперешнее желание рыжеволосой красавицы по шкале нелепости располагалось сейчас где-то между «сожрать в одно лицо коробку конфет» и «бегать по улицам голышом». В этом нет ничего естественного, на трезвую ей бы такое и в голову никогда не пришло… Хотя, кто знает. На секунду Лауритц даже испугался, что один поцелуй сейчас, в лучших традициях народного фольклора, тут же развеет чары, Шивилла станет самой собой и ему придется объясняться или даже просто сразу проваливать на все четыре стороны. Но этого не случилось. Не произошло ничего непредсказуемого. Одно неосторожное движение, и легкий докторский камзол, накинутый на женские плечи, практически сам собой, без посторонней помощи, скользнул вниз и упал к ее босым ногам…

Глава 4. Нам бы вспомнить, что случилось не с тобой и не со мною…

Первые утренние лучи застали судового врача отскребающим кончиком перочинного ножа чернильную рожицу с поверхности капитанского стола. До рассвета он уже много дел успел переделать, например, осознать всю никчемность своего поведения, понять, как же, все-таки, неудобно спать, сидя на стуле, и даже свыкнуться с мыслью, что с сегодняшнего дня он уже здесь не работает. Лауритц вон уже даже пожитки свои скромные собрал в рундук, дожидающийся его сейчас в лазарете… После всех свершений вчерашнего бурного дня ему было бы в самый раз сматывать удочки и пускаться в бега, пока ускорения пинком не придали. Сесть, например, на первое попавшееся судно, благо, в порту долго искать не придется. Но с корабля бегут только крысы, а Ларри сейчас свинцовым грузом ощущал на себе ответственность за мирно дремлющую в своей постельке Шивиллу. Он должен был во что бы то ни стало дождаться, пока она проснется, и убедиться в том, что с ней все в порядке… или не в порядке. И плевать, если у нее проснется желание открутить ему голову за вчерашнее… или еще какие-нибудь желания.

Стоит ли говорить, что время тянулось для лекаря целую вечность, но вот, наконец, произошло то, чего он так ждал и одновременно боялся. Капитанша перевернулась на спину и потянулась, ее спутанные рыжие кудри отлипли от подушки, покрывало сползло с девичьего тела, открывая одну из многочисленных капитанских сорочек простого мужского покроя, с излишком водившихся в ее сундуке… Когда мадам Гайде разлепила глаза, доктор Траинен вытянулся по струнке, и пусть он в этот момент должен был выглядеть глупо, ему было не привыкать.

— Лауритц?.. — засекши судового врача в поле своего зрения, спросонья проговорила Шивилла, негромко, словно проверяя собственный голос. — Какого черта ты забыл в моей каюте? Что-то случилось?

Этот вопрос прозвучал беззлобно и без лишнего волнения, скорее с ноткой любопытства в голосе. И настолько обыденно, что Ларри даже немного растерялся. Страдая от бессонницы, он успел пару десятков раз прокрутить в голове возможные варианты сцены пробуждения Шивиллы. Но, как оно всегда и бывает, ни один из них не совпал с реальностью, так что доктор понятия не имел, как нужно себя повести.

— Доброе утро, мадам… Вы в порядке?..

— В полном порядке, — девушка тряхнула головой и села на кровати, вдевая ноги в сапоги. Благо, у нее была не одна пара сапог, так что Лауритц предусмотрительно подставил ей «новые», когда «старые» она благополучно утопила в фонтане. Разницы она, к счастью, не заметила. — У меня к тебе тогда будет встречный вопрос… А ты сам-то в порядке? Заявляешься ко мне в… который сейчас?..

— Шесть часов десять минут.

— Приходишь тут ко мне в десять минут седьмого только для того, чтобы поинтересоваться моим самочувствием? Я и раньше от тебя такой заботы не наблюдала.

Потихоньку до Лауритца начало доходить, что Шивилла вернулась в свое обычное состояние и что она притом ничего не помнит. Пока лекарь не определился, ликовать ему или все-таки печалиться по этому поводу, но приличная прореха в капитанской памяти была налицо. Ведь Гайде человек такой — если что не так, она не стала бы вежливо отмалчиваться, а сразу же сделала бы из доктора колбасу. Ее бы назвали «докторской»… Но ничего подобного пока не произошло.