Записки судового врача

Безо всяких предисловий котовладельцы окликнули экипаж «Сколопендры»:

— Эй вы, на борту! Этого ли судна капитан зовется Шивиллой Гайде?

— Я Шивилла Гайде, и это мой корабль, — гаркнула капитанша, моментально очутившись на верхней палубе. — Здравствуйте, коли не шутите, и чего вам нужно?

— Подняться на борт, — сухо ответил «светленький».

— Что?.. Нет, без крайней нужды я этого никому не позволю. Да вы и права на это не имеете. «Золотая сколопендра» — моя личная собственность, и находится она на службе Миртлиарской Торговой Гильдии. Что вам может понадобиться на моем судне?

— Если вы будете препятствовать нам сейчас, капитан, в следующий раз нам придется применить силу. На вашем месте я бы не делал глупостей и поговорил пока по-хорошему… У нас есть приказ на ваш арест.

Многие из тех, кто услышал эту новость, должны были приложить некоторые усилия, чтобы не разинуть от удивления рот слишком широко и предотвратить падение челюсти на палубу. Даже у Шивиллы брови удивленно поползли вверх, но девушка быстро взяла себя в руки, и недоумение на ее красивом лице сменилось полупрезрительной насмешкой.

— Нет, это ошибка, господа. А если это какая-то шутка, то очень глупая и совершенно неостроумная, — уверенно заявила она, и среди ее матросов прокатился негромкий, одобрительный смешок.

— Вы так думаете, капитан Гайде? — переспросил блюститель, совершенно не впечатленный девичьей удалью, развернул и показал издалека какую-то внушительного вида бумагу. — Вот документ с печатью городского совета старейшин. Я охотно дам вам с ним ознакомиться… А ежели вы не обучены грамоте, то зачитаю вслух.

— Поднимайтесь на борт, — ответила она сквозь зубы. Последняя фраза, отдававшая неприятным душком сарказма, похоже, вывела рыжую из состояния хрупкого душевного равновесия. Зеленые глаза очень неприветливо блеснули из-под нахмуренных бровей, и про себя она явно уже успела представить не одну сцену расправы с наглецом, но на деле же великодушно позволила ему взойти на судно, — милости прошу. Только зверюгу свою оставьте внизу.

— О нем вам стоит беспокоиться в последнюю очередь. Зверь очень аккуратен. И послушен.

Стоило городским стражам ступить на палубу и представиться, они, не расшаркиваясь более ни секунды, приступили к зачитыванию обвинения, которое ни с чем не могло сравниться в своей абсурдности.

— Шивилла Гайде. Вы обвиняетесь в непристойном поведении в общественном месте, в нарушении спокойствия, в создании условно-опасных для жизни и здоровья ситуаций, в смущении порядочных горожан, в растлении малолетних детей путем демонстрации неподобающих сцен, в порче городского имущества, а главное, в осквернении священного источника.

— Чего?.. — наконец выдавила из себя капитан, когда мужчина прервал свой монолог-скороговорку для того, чтобы перевести дыхание. Она уже пожалела, что сразу не пригласила их любезно пройти в свою каюту и обсудить все тет-а-тет. — Вы что… Вы точно меня ни с кем не путаете? Здесь явно какая-то ошибка. Там действительно так написано?.. Дайте-ка, сама посмотрю… Вы ошибаетесь, это не может быть правдой.

— Вот только не нужно строить из себя невинность. Отпираться бесполезно, — поморщился «блондин», а его чернявый коллега вынул из заплечного мешка сверток, на деле оказавшийся капитанской одеждой, давеча замоченной в фонтане, поэтому имевшей сейчас весьма плачевный вид. Вчера никому в голову не пришло вытащить ее из воды и забрать с собой, было как-то не до того…

— Это ваши вещи?

— Мои, — мрачно подтвердила Шивилла, машинально протянув руку к свертку, поверх которого покоился один из ее боевых пистолетов. Уже испорченный водой, его не так-то легко будет вернуть в надлежащее состояние… А она-то думала, что могла его куда-то нечаянно положить и позабыть…

— Нет, мы вам их не возвращаем! Это вещественные доказательства.

— Так это был не сон… — едва слышно прошептала Шивилла, неожиданно присмирев и растерянно потупив глаза.

Примерно в этот момент на сцену незаметной лисичкой прошмыгнул судовой врач. Юнга вытащил того прямо из лазарета многообещающим заявлением о том, что «капитана пришли повязать». Гайде одарила Лауритца очень красноречивым взглядом и то ли тихо прошептала, четко артикулируя, то ли очень громко подумала, внезапно обретя дар передачи мыслей на расстоянии: «Почему ты мне ничего не сказал???». Доктор, в свою очередь, еще не сообразил, что именно здесь происходит, но липкий холодок обреченности уже завладел им.