Записки военного дознавателя

Полковник от неожиданности вскочил, чуть не вперившись головой в дощатый потолок, а затем, глянув в дырку в полу, чуть было тотчас не потерял сознание. Из черного жерла на него смотрел некий фикалоид, явно негуманоидного происхождения. Он издавал невнятные хрюкающие звуки и размахивал серо-зелеными конечностями, видимо, пытаясь ухватить полковника за какую-нибудь выступающую часть тела, с тем, чтобы утащить в свой не очень-то привлекательный мир… В общем, те самые невнятные крики, и бег с потерей галифе, которым я стал свидетелем, имели непосредственное отношение как раз к этому происшествию. Больше ни я, ни кто-либо иной этого полковника в нашей бригаде не видел никогда. Видимо, этот случай нанес его тонкой душевной организации второе и уже окончательное ранение.

 *** *** ***

Мой наряд приближался к концу. Я вышел на улицу и закурил. Ко мне неожиданно подошел Микки Маус и, как всегда с трудом подбирая нужные слова, сообщил, что я снова заступаю на дежурство, так Окурков велел.

– Знаю, что третьи сутки, – подтвердил Микки Маус. – Говорю же: командир приказал…

Я вполне ожидал чего-то такого, и потому вел себя тихо. Как известно, стоны – это услада для палача. А потому я решил их не баловать. В конце концов, буду спать и ночью тоже. Пусть ловят.

– Однако, – добавил Микки Маус, – есть решение отправить тебя дежурить на техтерриторию. «Ага, – подумал я, – Окурков решил так выйти из ситуации с ключами. Заступит, видимо, кто-то из его шестерок, и он ему отдаст ключи по-тихому, ну и вернет, быть может, то, что спер.»

Дежурство на техтерритории – это и легко и одновременно довольно опасно. Хорошо тем, что спать можно ночью, с двенадцати до четырех, а опасно тем, что территория большая и любой засранец, подосланный Окурковым, может, например, сорвать печать со склада НЗ. А потом доказывай, что ты не домкрат. Правда, там стоит вышка с караульным, но боец формально днем охраняет только внешний периметр, и может лишь запомнить, что кто-то крутился у складов. А может и не запомнить. Мне на замену пришел Ильдус Хабибулин, неплохой, в сущности, мужик, и редкостный пофигист. Я не помню ни одного случая, чтобы он что-то принял у меня по описи. Кроме того, Ильдуса ставили в наряды лишь в те редкие промежутки, когда он находился между запоями. Даже Григо пытался его наставить на путь истинный, взывая к национальным чувствам:

– Как же так? – орал Григо на весь плац, – Я знал много татар, и среди них были разные люди, но я не видел среди них ни одного алкаша!

Ильдус все выслушивал молча, и даже в нужных местах вздыхал и кивал, демонстрируя глубокое понимание всего, сказанного начальником, однако, выйдя за ворота, он мгновенно находил себе подобных, и они уже скоро соображали на троих.

Короче говоря, как бывало и раньше, Ильдус сгреб с тумбочки ключи от оружейки, несмотря на то, что я ему все доложил в деталях, и, подмигнув, сказал:

– Иди, принимай территорию. И заходи, когда караул заступит, в нарды сыграем.

Я ушел. Территорию сдавал Заяц – тоже известная личность, и полная противоположность Ильдусу. Когда-то давно, когда Заяц только пришел в часть, он не принял дежурство у какого-то старлея, потому что где-то, в каком-то из ангаров обнаружил трещину в стекле, которой наверняка уже было лет с десяток. Старлей стиснув зубы, и молча, пошел и украл стекло в туалете клуба. Затем он вернулся и, уже не пререкаясь, вставил стекло там, где требовал Заяц. Где-то к часу ночи наряд был Зайцем принят, и старлей ушел в общагу спать. На другой же день, пока кто-то отвлекал Зайца разговорами, обиженный старлей сорвал все печати со складов и даже, говорят, умудрился незаметно открыть нараспашку ворота ангара боевых ракет. Заяц имел, мягко говоря, бледный вид. В таких случаях, как этот, проверку ведет специальная комиссия, и Заяц, не менее трех суток, бессменно стоял на своем посту, после чего убыл еще на трое суток под арест. После этого случая, он уже не зверствовал, но печати и замки проверял все равно очень рьяно.

На территории было все в порядке. Делая обход, я попутно отметил, что вся эта дневная лакокрасочная вакханалия исчезла бесследно, все банки и прочий мусор были убраны, техника, в основном, была в ангарах, а та, что стояла снаружи имела соответствующее предписание бригадира. В общем, Заяц ушел спать, а я достал книгу и погрузился в чтение. Два бойца моего наряда ушли на ужин. Плавно и тихо на бригаду опустилась ночь, и накатила обычная "караульная тоска". Вдруг снаружи послышались не очень отчетливые, почти щекочущие слух шаги. Спустя пару минут они перешли в разнобойный топот, и совсем уж скоро на моем крыльце забряцали оружием и подкованными победитом сапогами. Это было одним из элементов солдатского "шика": приварить к сапожным подковам твердосплавные вставки от фрезы из этого самого победита, с тем, чтобы при каждом шаге высекать искры и оставлять на асфальте глубокие белые борозды.