Записки военного коменданта Берлина

Иван понял, взял у меня «вальтер», повозился в машине и сунул мне в карман пустую руку. Я сел в машину немца, которого впервые видел. Поехали. БМВ была маленькая, спортивная, неплохо сохранившаяся. И немец, и я молчали. Ни он, ни я не могли говорить. Надо знать язык, а мы не знали. Я держал для важности руку в правом кармане, он управлял правой рукой, а левую держал в левом кармане. Когда едешь, особенно в молчании, с чужим человеком, в голову лезут разные мысли. А может быть, он очень близкий по духу нам человек? Может быть, коммунист? Нет! Коммунист не вел бы себя так. Я предложил ему папироску, он, не вынимая руки из левого кармана, принял ее, оторвав правую руку от руля, легко вынул зажигалку, и мы прикурили. Левая рука лежала неподвижно в кармане. Каждый думал, что другой не знает его языка, и каждого одолевали сомнения. Шофер знал все повороты дороги и мог повернуть, куда хотел, но он шел курсом на Далем, Шпандау, Шарлотенштрассе. Показались Бранденбургские ворота. Мы были почти у цели. Мой спаситель подкатил к комендатуре Митте, я вышел из машины, мы вежливо распрощались, я сказал ему по-немецки «большое спасибо» и, видно, сказал это так правильно, что он поднял на меня глаза, вежливо пожал руку и растаял в берлинской темноте. Туман тут был еще гуще, чем на дороге.

Часовой вызвал коменданта, полковника Гундорова. Тот быстро вызвал свою дежурившую личную машину и отправил меня в Военный совет фронта. Там бодрствовал только генерал-лейтенант Телегин Константин Федорович. Он всегда был бодр, подтянут и добродушен, никто не знал, когда он спит.

— Как добрался?

Я рассказал о случившемся в дороге, он посмотрел на меня, хихикнул и сказал:

— Считай, что перед твоей новой дальней дорогой тебе повезло… сильно повезло. Могло быть и хуже.

Боевое задание в мирное время

Только я собрался спросить об этой «дальней дороге», но Телегин предупредил меня:

— Подожди немного. Я жду, вот-вот подойдут еще. А пока их нет, давай выпьем чайку.

Принесли чай, горячий, крепкий. Вызванные задерживались, и мне пришлось остаток ночи ожидать их приезда.

Рано утром стали подъезжать знакомые товарищи: генерал Василий Михайлович Шаров, Иван Сазонович Колесниченко, Михаил Скосарев, генерал Семенов. Все спрашивали, зачем позвали. Никто не знал. Вскоре вышел подполковник и пригласил к Телегину. Это было самое короткое совещание из всех, что я знаю.

— Война закончилась разгромом врага, но борьба за мир продолжается, — с этого начал беседу генерал Телегин.

— Все вы остаетесь в Германии, даже и те, кто отправил вещи в Ростов, — Телегин искоса взглянул в мою сторону. — Каждый из вас назначен на определенные должности. Решением Ставки Верховного главнокомандования создается Советская военная администрация в Германии. Вы оставлены для работы во вновь формируемых органах администрации земель и провинций нашей оккупационной зоны. Формируется Советская военная администрация для Германии, как высший оккупационный аппарат всей этой системы. Вам следует подумать над тем доверием, которое оказала вам Ставка. А возражения излишни.

Большинство из нас были профессиональными военными, и нам все было предельно ясно — возражения бесполезны, да и нужны ли они. Поднимается генерал Семенов:

— Я убедительно прошу вас освободить меня от этого назначения. Я не могу, не хочу! — сказал он твердо.

— Ну и хорошо. Освободим, — протягивая слово, сказал генерал Телегин. — Вы, видно ничего не поняли из того, что я сказал и что происходит вокруг тебя в Германии. Может быть, это и к лучшему. Вы можете выйти.

Обращаясь к нам, Телегин, улыбаясь, спросил:

— У вас такого пожелания, надеюсь, нет?

Все промолчали, но и без ответа было ясно, что собравшиеся вполне сознают степень ответственности перед новым заданием.

— Ввиду крайней срочности вы должны явиться в Карлсхорст, к генералу Серову, и получить у него исчерпывающие ответы на многие вопросы, которые у вас сейчас возникают.

В Карлсхорсте Серов принимал нас по одному. Мне он сказал, что я назначен начальником СВА в Саксонии. Отбыть надо в Дрезден. Как потом стало известно, ни Серов, ни я не знали, что существуют земля Саксония и провинция Саксония-Анхальт. Я до следующего утра бесплодно колесил по югу нашей зоны. Все охотно принимали меня, но разводили руками, — им-де о таком формировании ничего не известно. В довершение из Карлсхорста дали команду срочно вернуться в Берлин. Похоже было на сказку: «Поди туда, не знаю куда».

Генерал Серов развел руками, извинился и направил меня в Галле, в провинцию Саксония-Анхальт. Все то время, что пришлось ездить по югу нашей зоны, я думал, откуда взять людей для осуществления поставленных перед нами больших задач. В сомнениях я вернулся к Телегину и попросил забрать с собой из ПОАрма 20 политработников. Телегин разрешил, и я поспешил в Галле, дабы застать своих офицеров, пока они не уехали в Ростов.

На этот раз машина была в порядке. Войлок, который запихнули в бачек наши «доброжелатели», давно был вынут, баки промыты, и мотор работал идеально. Машину гнали, как могли.