Записки военного коменданта Берлина

Остановились. Подошли крестьяне, взяли под руки президента и понесли его к трибуне. Старик взошел на импровизированную трибуну, и кто-то из организаторов предоставил ему первое слово. Гюбенер смутился, не зная, что сказать, а мужики просили его просто рассказать о Законе, который им подписан. Речь была недолгая, но принята с аплодисментами и криками «Ура!». Но этим дело не окончилось. Он сошел с трибуны и вместе с мужиками подошел к плугу с парой лошадей, выпрямился и говорит мужикам:

— Я понимаю, вы хотите, чтобы я провел первую борозду на этой помещичьей земле? Извольте.

Он со знанием дела взялся за плуг и повел борозду. Правда, лошадей вел по строгой прямой один пожилой мужчина. Он держал речь, проводил борозду, а кинооператоры и фотокорреспонденты усердно щелкали затворами. На том церемониальная процедура была закончена, профессор распрощался с крестьянами, и мы тронулись в путь, в Гарц, нигде не останавливались до самой егерской дачи. Садясь в машину, президент, как бы подводя черту, довольно воодушевленно сказал:

— После как сказано «А», надо говорить «Б». Вот это я и сделал.

Охота охотой, а дело делом. Вечером сидим в большом охотничьем холле, украшенном разного рода трофеями — головами зубастых кабанов, оленей с красивыми рогами, коз, фазанов. Я, между прочим, спрашиваю президента, как можно разрешить одну земельную трудность. Для удовлетворения перемещенных лиц недостает пяти тысяч гектар земли, не следует ли поискать их у нас в провинции?

— У нас, господин генерал, земли такой больше нет, а все, что было, разделили, все распределили.

В советскую зону перемещалось около 5 млн немцев. Многие из них по прибытии в нашу зону получали землю, сельскохозяйственный инвентарь, тягловую силу, скот, посевной материал и жилье за счет помещичьих строений. Какую-то часть перемещенных должна была приютить провинция Саксония-Анхальт.

— А что если посмотреть все лесные угодья с точки зрения их общественной и экономической пользы и малопродуктивные угодья свести и землю передать перемещенным лицам?

Гюбенер, выставив на меня свои маленькие глаза, показавшиеся мне в то время колючими, довольно громко и безапелляционно в выражении, не допускающем никакой дискуссии по данному вопросу, сказал мне:

— Это, конечно, можно, но только перейдя через мой труп.

Я понял, что от него добиться такой уступки невозможно, но сделал смущенное лицо и про себя сказал:

— Но почему же? Вы же своим сородичам помогаете?

Чтобы смягчить тон, президент пояснил свою мысль в более мягких выражениях.

— Поймите меня правильно, и не думайте, что я сварливый старик. Я прекрасно понимаю, что перемещенным надо помочь, но надо помочь каким-то иным способом. Лес — это наше бесценное богатство. В нашей провинции под лесом занято 37 процентов всей земельной площади. Не будь этого, мы давно бы перемерли все как один. Лес — это наша фабрика кислорода, и мы бережем его. Что бы мы делали без этой фабрики? Это не только фабрика кислорода, но и могучее средство от эрозии почвы. Не будь леса, нас давно задавили бы дюны, наша страна стала бы пустыней, покорная всем ветрам.

Вы, господин генерал, все время подчеркиваете, что мы хозяева своей судьбы. Спасибо вам за такое признание. Как видите, мы, как хозяева своей судьбы, кое-что делаем и свою фабрику кислорода бережем.

Егерь, сидевший рядом, безмерно рад был такому ответу своего президента и товарища.

— Тогда вам придется объяснять перемещенным лицам ваше решение. Они не поймут, если вы скажете, что не можете принять их.

— Пускай пошлют их в провинцию Мекленбург, там земли больше, и она там пустует.

Продолжать беседу на эту тему было бесполезно. Но битва по устранению прусского помещика из жизни Саксонии-Анхальт была в принципе закончена победой демократии. Вернулись в Галле. Там ждали вести о реакции на земельную реформу. Недоброжелатели из Гамбурга, Ганновера, Нюрнберга, из стран Западной Европы в основном отстаивали тему о земельной реформе под дулом пистолета, и более всего стали делать упор на крестьянина, грозили ему всеми страхами ада, уговаривая не брать землю, пока не поздно. А крестьянин? Он везде любит землю, он начал возделывать ее с любовью, достойной подражания.

Охранить молодежь от влияния нацистской идеологии

Нет ничего более ответственного, как исключение влияния нацистского мировоззрения на детей и молодежь, исключение из всей системы идеологического влияния на население фашистской идеологии. Школа была наиболее всего заражена и нацистскими кадрами, которые распространяли бредовые идеи национального превосходства великой Германии над всеми народами мира. В школе вдалбливались идеи «избранных», миф о «мировом господстве». В школах готовились солдаты-головорезы, сжигавшие целые города и превращавшие целые государства в пустыни, в выжженные земли.