Записки военного коменданта Берлина

Я спросил Германа Матерна:

— Насколько сложна и в чем, собственно, состоит сложность берлинской обстановки?

— В Берлине, — сказал он, — враги рядятся под друзей. Ошибки друзей тотчас становятся находкой врагов. Такую находку враги ждут и обращают ее против нас. Поэтому в Берлине отношения между истинными друзьями должны быть и ясными и бескомпромиссными, предельно откровенными, взыскательность друг к другу — необыкновенно критически строгой. Подход, как к своему поведению, так и поведению товарищей по работе, — одинаково строгим. Лучше, полезнее в сто крат вовремя предупредить товарища от беды, чем исправлять его ошибку. Это требование, выработанное жизнью, исходило из того, что люди есть люди со всеми их слабостями, недостатками, как и у всех людей. Они особенно нуждаются в своевременной поддержке и контроле, и в своевременной ориентации. Следует при этом учесть, что большой город Берлин, развращенный до предела, был полон соблазнительно злачных мест.

Это дружеское нравоучение вырвалось у него неспроста. Была к тому причина. Вслед за этим он довольно подробно рассказал о состоянии рабочего класса, о преобладающем превосходстве в профсоюзах влияния коммунистов и очень слабом влиянии социал-демократов. Он привел любопытные примеры, что при решении профсоюзных и других вопросов рабочие социал-демократы единодушны с коммунистами. Там, внизу, единство двух рабочих партий нерасторжимо. Вожди ведут себя в районах прескверно. Их немного, но они из кожи лезут вон, чтобы помешать объединению двух рабочих партий.

Это мы чувствовали в Галле.

— Картина одна и та же, — сказал Герман Матерн.

Он дал общую характеристику буржуазных партий, особенно их лидеров и особенно лидеров ХДС — Фриденсбурга, Шрайбера, Гора.

Герман Матерн был на редкость преданным нам товарищем. И картина берлинской жизни, нарисованная им во всех отношениях, была поучительной. Тогда-то и возникла мысль акцентировать внимание и коммунистов, и Центральной комендатуры на усилении внимания к нуждам рабочего класса. С самого начала мы привыкли чувствовать рядом с собой локоть наших друзей-коммунистов. Делали мы одно дело, делали разными средствами и шли к одной цели.

Враг знал и боялся, что против него одной стеной, единым фронтом стоят немецкие и советские коммунисты. Все мы, и наши противники в том числе, понимали, что Берлин — передний край борьбы за подлинно демократический выход из Второй мировой войны. Но мы и наши противники в подходе к этому вопросу были диаметрально противоположны.

Улыбки и шутки в политике

Пушки молчали, союзники улыбались. Дипломатия улыбок была развита с предельной полнотой и извращенностью. К ней прибегали всякий раз, когда хотели сбить нас с панталыку и скрыть от нас истинную правду, ясность видения реального. Противники, как «снайперы», высматривали каждый шаг твоего движения, и все учитывали, к чему можно было поточнее прицелиться и пальнуть поосновательнее: вывести тебя из равновесия, посеять в тебе зерно сомнения, выиграть время, неожиданно навязать тебе свое решение. Объектом борьбы оставалось берлинское население. Наши противники боролись за душу немцев самыми грязными средствами. Это был первый урок, который я извлек из многочисленных бесед с моими ближайшими товарищами и немецкими друзьями. Они прекрасно ориентировались в обстановке общественной жизни, знали законы ее изменения. Они — сами немцы, и им все это ближе, доступнее.

В тот первый раз, в первой беседе, в Центральной комендатуре мы шаг за шагом прослеживали работу комендатуры. Когда присутствует новый человек, невольно возникает и новый, необычный вопрос — все ли делается и так ли делается, чтобы завоевать в этих, не совсем обычных, условиях на свою сторону массу берлинского населения. Все ли из нас видят ясно, как невероятно тяжела эта задача именно для нас, для советских оккупационных властей, всегда ли хорошо используются силы и средства, которые мы тратим на это, достаточно ли хорошо сориентировались мы на тот социальный слой города — на рабочий класс, который является для нас, при всех обстоятельствах, самой надежной опорой в борьбе, которой нам поручено руководить, всегда ли мы достаточно тонко чувствуем пульс жизни наших попутчиков, наших противников, их политические маневры, их изворотливость, так ли удачно, как надо бы, расставлены наши кадры, вполне ли они соответствуют требованиям выполняемой им работы? Это вопросы, на которые нельзя ответить сразу, с ходу, надо было подумать, посмотреть, прикинуть.

И, наконец, во весь рост встал вопрос — хорошо ли мы знаем своих партнеров-союзников, всегда ли мы пристально следим за изменчивостью их поведения в отношении нас и немцев, выявляем главное направление их усилий, прочность и устойчивость их социальной опоры, их слабые места. Эти вопросы также не могли быть сиюминутно разрешены, на них не так-то просто было ответить.

Было и такое.